* * *

Говоря о вариантах и разновидностях развития полиса, просто нельзя не остановиться на двух, хотя и уникальных, нетипичных, но по ряду причин ставших, пожалуй, самыми известными. Речь идет, конечно, о Спарте и Афинах.

Спартанский полис возник в результате завоевания греческой племенной группой дорийцев юга полуострова Пелопоннес. Завоевание сопровождалось покорением местных жителей. Сложившаяся в итоге структура отличалась жесткой стратификацией (расслоением населения), наличием нескольких сословий, четко отделенных друг от друга.

Высшим сословием были спартиаты – потомки завоевателей-дорийцев, жители города Спарты. Только они являлись полноправными гражданами, из их числа комплектовались все органы власти. Спартиаты были освобождены от физического труда и составляли военную прослойку в государстве. Ниже спартиатов стояли периэки – жители других городов и городков области Лаконика (кроме Спарты). Периэки сохраняли личную свободу, но при этом не имели гражданских прав и не участвовали в управлении полисом. Низшим и самым многочисленным сословием были илоты – покоренное население, зависимые земледельцы. Им приходилось содержать собственным трудом своих господ – спартиатов. За каждым спартиатским семейством было закреплено несколько хозяйств илотов, которые обеспечивали его пропитание, выплачивая очень высокий натуральный оброк – около половины урожая. Спартанский поэт Тиртей так характеризовал положение илотов:

Древнегреческий историк Ксенофонт, хорошо знавший спартанские реалии, так пишет об илотах: «Когда среди них заходит разговор о спартиатах, то никто не может скрыть, что он с удовольствием съел бы их живьем»[34]. При этом между спартиатами и илотами существовало резкое численное неравенство. Спартиатов в архаическую эпоху было около 9 тысяч. А в дальнейшем их количество из-за военных потерь постоянно снижалось. Число илотов точно неизвестно, но их было, как минимум, в семь раз больше (даже если считать только взрослых мужчин). Жизнь маленькой горстки спартиатов среди огромных масс подчиненного населения, которые было необходимо держать в покорности, являлась в высшей степени опасной.

Потому-то сословие спартанских граждан и жило, можно сказать, постоянным военным лагерем. В результате так называемых реформ полулегендарного законодателя, продолжавшихся на протяжении нескольких веков, в среде спартиатов была насаждена твердая дисциплина и безоговорочное повиновение властям, непомерно усилены начала коллективизма, сплоченности, установлено имущественное равенство. Весь образ жизни был регламентирован, сделан максимально простым и неприхотливым, любые проявления роскоши запрещались. Спартиату не разрешалось даже обедать дома, в кругу семьи: он должен был являться на общественные трапезы – сисситии. Не то чтобы имущественного неравенства совсем не было. Конечно, и в Спарте имелись граждане побогаче и победнее. Но вот получить какие-либо преимущества от крупного состояния, «блеснуть» им в спартанских условиях было невозможно. А значит, не существовало и никакого стимула к накоплению богатств.

Существовала жесткая система государственного воспитания детей, призванная вырабатывать в подрастающем поколении мужество, стойкость, умение переносить лишения. Спартиатам нельзя было покидать пределы родного государства. Кроме того, из самой Спарты были во избежание «дурного примера» изгнаны чужеземцы, жители других полисов.

Таким образом, Спарта как бы отгородилась от всего греческого мира неким подобием «железного занавеса». Государство приняло совершенно военизированный характер; индивид был всецело подчинен общине. Социально-политическое развитие было законсервировано и практически остановлено.

Наступила стабильность, прекратились гражданские смуты. Ведь отпала почва для зависти: все были равны, не только по правам, но и по всему бытию. Именно «равными» гордо называли себя спартиаты. Спарта не познала такого зла, как тирания. В результате спартанский полис чрезвычайно усилился в военно-политическом отношении, стал самым могущественным и авторитетным в Элладе.

Но за эти преимущества пришлось заплатить большим культурным отставанием. В прошлом достаточно богатая духовная жизнь спартанцев приобрела однообразные, застывшие формы. Впрочем, не следует считать спартиатов совсем уж грубыми и некультурными людьми, солдафонами. Грамотностью они, безусловно, владели. Античные авторы подчеркивают, что им было свойственно, в частности, умение кратко и остроумно выражать свои мысли (отсюда термин лаконизм).

Вот несколько примеров «лаконических», то есть спартанских, изречений (некоторые из них стали просто-таки хрестоматийными).

Спартанца пригласили послушать человека, умело подражавшего пению соловья. Он отказался, сказав: «Я слышал самого соловья».

Персидский царь Ксеркс перед битвой при Фермопилах послал спартанцам приказ сдать оружие. Спартанцы ответили: «Приди и возьми».

Ксеркс угрожал, что из-за тучи персидских стрел не будет видно солнца. Спартанцы воскликнули: «Отлично, будем сражаться в тени!»

Спартанцу сообщили, что его сын погиб в бою. Отец ответил: «Я знал, что он смертен».

Спартанского царя Клеомена спросили, почему Спарта никак не уничтожит окончательно соседний Аргос. Клеомен ответил: «Нам же нужно на ком-то упражняться».

Врач сказал спартанцу: «Ты состарился». Тот ответил: «Это потому, что не лечился у тебя».

Спартанцу сказали, что вражеское войско очень многочисленно. «Тем лучше, больше убьем», – ответил он.

Спартанец проходил ночью мимо кладбища, и вдруг ему почудился призрак мертвеца. Спартанец выставил копье и закричал: «А ну-ка, подойди – умрешь второй раз!»

Однако тщетно мы стали бы искать спартанских философов, спартанских ученых, спартанских ораторов… Таких просто не было. Граждане Спарты были по-своему воспитанными и образованными людьми, но их воспитание имело особую специфику. По строю своих представлений о жизни они больше напоминали средневековых рыцарей или японских самураев, чем своих сородичей афинян или коринфян. Спартиаты жили в обстановке особого «духовного космоса», для которого был характерен ряд черт, свойственных архаичным, традиционным обществам. Среди них твердая и прочная религиозность, ориентация на авторитет предков, своеобразный кодекс чести, делавший решительно невозможными сдачу в плен, бегство с поля боя или окружение собственного города кольцом оборонительным стен. Впрочем, строго говоря, Спарта была обществом не архаичным в собственном смысле слова, а искусственно архаизованным, «подмороженным».

По словам Плутарха, Ликург «был убежден, что отдельные законы не принесут никакой пользы, если, словно врачуя больное тело, страдающее всевозможными недугами… не назначить нового, совершенно иного образа жизни… Он вовсе не стремился поставить свой город во главе огромного множества других, но, полагая, что благоденствие как отдельного человека, так и целого государства является следствием нравственной высоты и внутреннего согласия, всё направлял к тому, чтобы спартанцы как можно дольше оставались свободными, ни от кого не зависящими и благоразумными»[35].