— Не знаю, — задумался Александр. — Наверное, и то, и другое одновременно. В оранжереях времена года перепутаны.

— А снег… как в горах… Он тоже кружится вместе с листьями?

— Первый снег может прийти и с последними листьями, — согласился Александр, — но обычно он выпадает позднее. Зимой.

— Зима? — переспросила Виола, точно пробуя слово на вкус.

— Да, зима, холодная, снежная, но по-своему красивая.

— Снег. Я знаю, как у эйо в горах. Я никогда никому не признавалась в этом, но, знаете, Александр, у меня в горах очень кружится голова, совсем как у бурдаланов, хотя я ведь коренная горожанка. Правда, странно? Но однажды я все же забралась так далеко, что увидела немного настоящего снега, правда, сразу потеряла сознание и пришла в себя уже у Хлои. Эйо перенесли меня туда. Вы же знаете, они очень участливые, эйо. Но, извините, я что-то сегодня болтлива.

— Вы сегодня одна, без фотографа? — спросил, вглядываясь в заросли папоротника, Александр.

— Он заболел… простудился, — добавила Виола. — Ничего страшного. Мы сделаем коллаж, у нас достаточно фотографий и ваших, и оранжереи.

Александр хмыкнул.

— Так вам понравилось?

— Угу, — ответил Александр. — Конечно.

— Ладно, — засуетилась Виола. — Наш водитель отвезет вас обратно в таверну.

— А вы?

— Я еще побуду здесь. Мне нужно обдумать все то, что вы сейчас сказали. Мне кажется, я начинаю понимать… хоть это странно, очень странно…

Виола затерялась в пальмах

6

Утром без особой надежды, а, скорее, уже по привычке, Александр снова отправился к воротам Башни и вдруг с удивлением и даже какой-то непонятной досадой увидел, что замка на них больше нет.

Толкнув ворота, Александр двинулся ко входу в башню.

Внутри нее вела наверх широкая деревянная лестница.

Александр поднялся по ней, тем более другого пути не было, и увидел Часовщика, который был так увлечен чтением книги, что не заметил, как вошел Александр.

Своей аскетичностью комната могла сравниться с пещерой эйо. Из мебели в ней были только стол и табуретки. На одной из них сидел человек такого небольшого роста, что книга в его руках казалась огромной и какой-то особенно значимой. А, может, таковой она и являлась, потому что брови читавшего ее мужчины буквально выплясывали на лице танец изумления, и хотелось подойти сзади и заглянуть через плечо.

Еще немного, и так бы, пожалуй, и поступил Александр, на которого часовщик, кажется, еще долго не собирался обращать внимания, но брови его подпрыгнули еще раз, и книга громко захлопнулась и так же громко ударилась о стол, а брови читающего вытянулись в одну сплошную линию.

«Я знал, я всегда чувствовал!..» — обратился он к вошедшему и сосредоточенно замолчал, вспомнив, что его гость не читал таинственной книги, а значит обсудить ее с ним он не сможет.

Однако счел нужным объяснить Александру свое странное поведение.

— Книгу раскопал некий парень из бурдаланов по имени Рэк, — сказал Часовщик. — Отлично роется в помоях, хоть пока не умеет читать. Очень толковый бурдалан…. Вот он, точно, со временем мог бы стать настоящим Часовщиком!

— Бурдалан Часовщиком? — недоверчиво засмеялся Александр, вспомнив тех троих, убегающих с его одеждой.

— Он дал мне эту книгу на время, и я уже узнал из нее очень много интересного. Я всегда подозревал, что с этим миром что-то не так, но что? Как назло в книге не хватает последних страниц, где наверняка есть разгадка.

Часовщик потряс в воздухе тонкой книгой, отпечатанной на такой прекрасной бумаге, что даже время не смогло ее уничтожить.

— Ясно, — покачал головой Александр. — А вы, вероятно, Часовщик…

— Так меня называют гораздо чаще, чем по имени, хотя зовут меня Юлий. А вы, вероятно, тот самый Александр, о котором все говорят и о котором пишут в «Газете»?

— Да, это я, — нескромно подтвердил Александр. — Здесь, в Городе, говорят, вы знаете все.

— Врут, как бурдаланы! Я не знаю вообще ничего, и сегодня лишний раз убедился в этом.

— Моя история довольно странная. Не знаю, успели ли вы прочитать ее в «Газете»… — не знал, с чего начать Александр.

«Газету» я еще не читал, но слышал сплетни горожан, а это примерно одно и то же. Сначала они читают «Газету», а потом с глубокомысленным видом обсуждают тех, о ком в ней написано.

— Вы тоже считаете, что я пришелец?

— Да, — вздохнул Часовщик, — потому что я и сам пришел оттуда же, откуда и ты.

«Не может быть!», — хотелось радостно воскликнуть Александру, но вместо этого он довольно сдержанно спросил:

— Вас тоже привел сюда заснеженный рояль?

— Нет, — ответил Часовщик. — Я вообще не умею играть на рояле. Собственно говоря, и талантов у меня особых нет — только один, правда, очень ценный здесь. За него мне продают здесь все, что угодно, точнее, попросту дарят, как эйо.

— Что же это за талант?

Часовщик как будто не расслышал вопроса.

— Меня привели сюда часы, — продолжал он.

— Часы? — удивился Александр.

— Огромные часы, белые с позолотой, — сломанные кем-то. Я нашел их в Горелом лесу. И починил. И оказался здесь.

Часовщик вздохнул.

— Я не знаю историю тех часов. Тот белый заснеженный рояль когда-то был самым обычным роялем, — сказал Часовщик, — но «самый обычный» явно не то, что устроило бы его создательницу, с которой вы уже успели познакомиться. И она отдала его дождям и ветрам — гениальнейшим из всех музыкантов, и однажды в грозу рояль стал больше, чем рояль…

Каждый, кому посчастливилось играть на нем, оказывался именно там, где должен быть в данный момент, получает тот опыт, который поможет достичь гениальности. Кем вы были в том мире?

— Пианистом, — ответил Александр.

— А я часовщиком. Вот видите, привести сюда может что угодно — то, что любишь, то, в чем знаешь толк…

— Значит, оно же может и вернуть обратно! — вскричал Александр. — Я нашел здесь такой же рояль… заснеженный рояль. И я сыграл на нем, но… — Александр развел руками. — Но почему-то по-прежнему здесь. Значит, я играл недостаточно вдохновенно?

— Нет, дело не в этом, — возразил Часовщик, — а в том, что еще не время. У тебя появилась какая-то миссия, и когда ты исполнишь ее — вернешься обратно. Заснеженный рояль не возвращает кого-то куда-то немедленно. Достаточно сыграть на нем, чтобы сонастроиться с зимним временем, временем нашего мира, дальше он все сделает сам.

— Но как же я узнаю, что это за… — поперхнулся словом Александр, уж слишком возвышенно оно звучало для того, кто просто праздно слоняется по незнакомому миру, — миссия?

— Не волнуйся, придет время — узнаешь. Насколько я знаю законы этого мира, а знаю я