ему ничего не стоит это сделать: талант общения, магнит, который притягивает всех. Время покажет.

Утром после подъема и утренней пробежки перед завтраком все находились в «умывальнике». Орлов уже растирался полотенцем и что-то бубнил себе под нос. Кто мог его обидеть с утра, было непонятно.

– Чем недовольный? – спросил Магомед. Воду он еще не успел вытереть полотенцем и капли воды текли с бровей, носа, по щекам.

– Письмо получил, – пробормотал Андрей. – Радоваться надо, а я…

– Радуйся! – посоветовал Магомед, заканчивая обтирание. – Он тер голову, которая ходила ходуном под полотенцем. Выпрямился – волосы все еще мокрые. – Радуйся.

– Тебе легко сказать, нашел себе красивую казачку и довольный, – произнес Андрей. – А вот моя девушка написала, что выходит замуж.

Магомед перестал двигаться.

– Эта та, которая нас встретила у тебя в деревне? Настя?

– Да. Дура. Другого нашла.

– И что теперь будешь делать? – спросил Магомед.

– Как что! Завтракать – у нас сегодня праздничный стол: масло ешь, сколько хочешь, мяса – сколько лезет, – мечтательно говорил Андрей, и это на фоне потери любимой выглядело странно.

– Я имею в виду не завтрак, – проговорил Магомед.

– Я тоже имею в виду не Настю, – грустно произнес Андрей. – В мире много красивых девушек, а я один у мамы: переживу.

Сидя в столовой и глядя в глаза Орлова, Магомед думал. Андрей все время смотрел куда-то в сторону, тембр голоса упал, брови опушены. Магомеду хотелось прикоснуться к нему и выразить свое сочувствие.

– Андрей, ты грозился уплетать масло и съесть мясо до отвала, – сказал Магомед, чтобы прощупать состояние его души, – а ничего не поел.

– Что-то аппетит пропал, – отвлеченно произнес Андрей.

– Ты не переживай, я, как обещал, схожу с тобой в военторг.

– Я не об этом, Андрей. Я о тебе.

– Кстати. Какого черта в военторг, – опомнился Андрей. – Завтра же суббота. Вот я и приглашу девочек на танцы. Хотя ты не любишь танцы.

Магомед зашевелился.

– Почему? Я люблю танцы.

У Андрея первый раз с утра прорезался смех.

– С каких это пор?

– Прямо с этой минуты.

– Хочешь сказать, что и танцевать научился?

– У меня еще двадцать пять часов времени, парень, – пошутил Магомед. – За это время запросто можно «лезгинку» перекатать в вальс или еще на что-то.

– Зачем? – Андрей оживился. – Знаешь, что сделаем? Посередине танцев, в самый разгар, я останавливаю музыку и объявляю конкурс на лучший танец. У тебя с «лезгинкой» есть все шансы победить и произвести впечатление. И тогда… и тогда сердце любой девушки растает как северный лед. Усёк?

* * *

Вечер начался. Самодеятельная группа, состоящая из курсантов училища, с энтузиазмом заиграли на барабане и гитаре, перекрывая шум смеха и громких торжествующих разговоров в заполненном зале. Андрей был в самой гуще событий: он, заливая всех смехом, подходил то к одной группе, то к другой – его стихия. Магомед все еще продолжал стоять возле барной стойки, не решаясь влиться в толпу: локтем упирался в столешницу бара, одна нога согнута в колене и закинута на другую. Он смотрел в зал, вытянув шею, и глазами рыскал по залу, чтобы увидеть ту девушку с военторга. А ее нет, и он заскучал.

– Ты чего здесь стоишь? – услышал он сзади голос друга и вздрогнул.

У Магомеда на лице было растерянное выражение.

– А что делать – ее нет, – с грустью произнес Магомед.

– Плохо смотришь, братец, – сказал Андрей, хватая его за локоть и разворачивая в другую сторону. – Смотри!

Магомед увидел двух улыбающихся девушек в нарядных платьях в дальнем углу зала. Одна из них была та, о которой он думал уже целую неделю, рисуя себе замечательные картины будущего. Его сердце заликовало.

– Как к ней подойти и что сказать, я не знаю, – признался он Андрею.

– Подойди, представься и пригласи на танец, – посоветовал Андрей. – Девушки любят настойчивых и смелых.

Через час Андрей увидел друга в отличном настроении: он стоял там же – возле барной стойки. Андрей пробрался к нему, чтобы поинтересоваться, все ли в порядке.

– Ну, что? – спросил он Магомеда.

Довольная улыбка не собиралась сползать с лица Магомеда – оно торжествовало.

– Все нормально, – выпалил Магомед. – Я познакомился с ней – ее зовут Люба.

– Ты не стой здесь. Не выпускай ее из виду. Находись рядом. Тут знаешь, сколько здесь охотников за женскими сердцами, тем более за такой красавицей как Люба…

К концу вечера запыхавшийся Андрей еще издали заметил обескураженное лицо друга.

– Что случилось, Магомед, – Андрей смотрел в глаза Магомеда, в которых погас огонь.

– Она ушла, – трагическим голосом проронил Магомед. – Даже не попрощалась.

– Почему? Ты что-нибудь ляпнул не в такт?

– Нет, – отрицательно покачал головой Магомед. – Ничего такого не говорил. Она сказала: «Спасибо, что спасли ребенка из горящего дома». Я удивился: какой пожар, какой ребенок и сказал, что я не спасал никакого ребенка. «Значит, это был не Вы?» – спросила она недоуменно. Я сказал: «Нет». Тогда она отняла руку с моего плеча, позвала свою подругу и ушла. Даже не попрощалась.

– Ну, ты даешь! Ты не мог сказать, что это ты?

– Андрей, ну это же будет обманом.

– Ну и что! Потом бы признался после того, как вы станете друзьями.

– Я так не могу.

– Тогда терпи и страдай, пусть другие вешают на ее уши лапшу. Ты пойми, для девушек главное – романтика. Каждая из них думает, что выберут себе принца из детской сказки. Сама судьба преподнесла тебе фею, а ты все испортил. Ну, сказал бы, что это ты.

Магомед вернулся в казарму убитый, с комком в груди. Андрей пришел позже и был слегка пьян.

Пьянка

Утро. Строй. Капитан Анисимов, заложив руки за спину, шел сначала в один конец строя, затем в другой. Было видно, что он готовиться толкать неприятную речь. Но никто, даже прапорщик, не мог знать, что случилось. Он остановился напротив курсанта Жильцова, который единственный носил усы. Это уже не первый раз командир доставал Жильцова по этому поводу.

– Усы сбрить! – зло прокричал он и зашагал дальше до конца строя, потом вернулся обратно к Жильцову и стал смотреть ему в упор. Сегодня командир явно встал не с той ноги.

Смех. Для кого-то разрядка, а для Жильцова очередное испытание: за непослушание могли уволить запросто.

– Никак нет, товарищ капитан, – с гордо поднятой головой ответил Жильцов. – У меня в военном билете фотография с усами.

– Ну, что за маньяк! – не унимался командир. – Ты видел на аллее славы хотя бы одного летчика героя с усами? Ты не хочешь стать героем?

– А