Далее, в двух часах хода, мимо густых казенных лесов с деревеньками и починками по берегам – Васильсурск, город беднее Чебоксар и лишь по статусу город, а так – обыкновенное большое село. Затем Макарьев, Исады и – Нижний Новгород. От Нижнего – по «железке» до Москвы, в желтом вагоне первого класса. Вместе, как братья близнецы. Или любовники, что уже мало кого удивляет после нашумевшего скандала с разгоном педерастов-«теток» (так называли себя сами мужеложцы из Зоологического сада в Санкт-Петербурге) и нескольких случаев задержания мужеложцев во время приставания к кадетам и солдатам на Конно-Гвардейском бульваре и возле ватерклозета на Знаменской площади. Впрочем, человеку в очках на это наплевать. У него – серьезное дело. Он не везет Густаву деньги, зато везет человека, их взявшего, что, возможно, значительно важнее.

Наплевать на то, что про них могут подумать, и Севе Долгорукову. У него тоже важное дело – разрешить ситуацию, которая сложилась вокруг денег курьера и его друзей. Только вот получится ли?

Москва поразила его ритмом жизни и шумом множества экипажей. По сравнению с ней в Казани – нетронутая патриархальная тишина. Как давно он не был в Москве, ежели поражен ею, как настоящий провинциал! И странно, что ему от этого ритма не по себе. Неужели провинция привязала его к себе, как законная венчанная супруга, развестись с которой не позволяет Святейший Синод?

Обед в ресторане, молчком, потому как разговаривать с Плотным было совершенно не о чем. Да и желание отсутствовало. Человек в очках с золотой оправой кажется спокойным и невозмутимым. Представляется или это действительно так? Ежели это так, то стоит позавидовать его хладнокровию и выдержке.

Убийца… Этот плотный в очках – профессиональный убийца. Сева едет с исполнителем-убийцей к убийце, отдающему приказы убийцам убивать. В самое логово. В эту, мать ее, Швейцарию, страну холмов и озер, а еще банков, четырех языков, политических изгнанников и кантона Цюрих, в котором проживает страшный и мифический Густав. Впрочем, слово «мифический» можно опустить…

Цюрих – это и кантон, то есть территориально-административная единица Швейцарии, регион, и одновременно его (кантона) столица. Ну, как Казань – столица одной из российских губерний.

Еще Цюрих – это церковь Святого Петра, заложенная здесь в восьмом веке от Рождества Христова, реки Зиль и Лиммат. На берегу реки Лиммат располагался римский замок, на месте которого вырос дворец Каролингов, и ратуша в стиле барокко, выстроенная в конце семнадцатого века.

Цюрих – это гора Утлиберг в окрестностях города и Цюрихское озеро, смыкающееся нижней своей частью с городом на востоке. В этом озере, Нижнем, как принято называть эту его часть, недалеко от железнодорожной насыпи – об этом даже написала межрегиональная газета «Швайцер Цайтунг» – несколько дней назад было найдено тело человека в полосатом дорожном костюме. Очевидно, он решил покататься на лодке, но перевернулся и утонул. Нижнее озеро славится своей глубиной, ведь дно здесь в некоторых местах ниже уровня воды более чем на сто метров! Недалеко от трупа была найдена и лодка, перевернутая вверх килем, – явно несчастный случай. Личность покойного из-за раздутости тела и, в частности, лица, достаточное количество времени пребывавшего в воде, установить не удалось, и человек в полосатом дорожном костюме был похоронен на казенные средства на местном кладбище. На его могилу, ввиду отсутствия информации о нем, равно как и о его вероисповедании, был просто положен могильный камень с надписью:

Unbekannte.

Еще Цюрих – это монастырь-собор Гроссмюнстер на правом берегу Лиммата, основанный, по преданию, еще Карлом Великим над могилами святых покровителей Цюриха Феликса и Регулы. И на север от собора, параллельно набережной Лиммата – улица Нидердорфштрассе. На ней в тихом месте – дом с крохотным ресторанчиком на первом этаже, каковых в Цюрихе превеликое множество. А на втором этаже дома – резиденция Густава. Только об этом мало кто знает… Разве что самые посвященные.

Не далее как за день до приезда в Цюрих «Семена Семеновича Первопрестольного» и Всеволода Аркадьевича Долгорукова Густав встречался здесь с двумя людьми.

Первым был его родственник Исаак Дембо, скрывшийся из России после событий первого марта прошлого года. В Цюрихе он проживал под фамилией Бринштейн и являлся одним из самых энергичных организаторов русского студенчества и российских эмигрантов в Швейцарии. Это по его собственным словам. Правда, Исаак Вульфович принимал весьма деятельное участие в Русской читальне, которая под его влиянием получила радикально революционное направление, однако это было сделано во исполнение поручения Густава. Равно как исполнением его поручения было и то, что он являлся руководителем созданного «Центром» «Социалистического клуба», пытавшегося установить более тесные связи с Россией. Работник Дембо был неплохой и «Центру» весьма полезный, но его вечно приходилось одергивать за слишком болтливый язык.

– Поедешь в Петербург, – сказал ему на той встрече Густав. – Пора начинать готовить новую акцию, – сделал он нажим на последнем слове.

– Но…

– Твое дело изъято из производства и приостановлено, – упредил возражение родственника Густав, поняв, что тот хочет сказать. – «Центр» сделал все от него зависящее, – и Густав остро посмотрел на Дембо, – весьма солидно потратился на это. Так что оправдывай доверие и не беспокойся. Если будешь хорошо маскироваться, то ничего с тобой не случится.

– Хорошо. Но… Миротворец[3]теперь будет очень осторожным, – заметил Исаак Вульфович. – Да и везучий он. Как и его батюшка. Ведь если бы тогда он вовремя выехал из Аничкова дворца в Петропавловскую крепость, все бы получилось.

– Александр Второй тоже был везуч, верно, – согласился с родственником Густав. – Но вспомни: чем закончилось его везение?

– А с кем там готовить акцию? – не без основания спросил Густава Дембо. – Всех разогнала охранка. А самых деятельных упекли на каторгу и в тюремные остроги.

– Найдешь. – Густав не хотел распространяться на эту тему, также беспокоившую его. – Материала для этого мероприятия там всегда с избытком. Кроме того, с тобой поедет Марта…

Марта Гинсбург была второй, с кем встретился в тот день Густав. Она тоже была посвященной, да и просто с ней было легче, – ненависть к царствующему режиму буквально сочилась из нее, как сок из раздавленных ягод…

* * *

Марте Михайловне Гинсбург было двадцать три года. Она была неглупа, резка в суждениях и остро ненавидела Россию. Красивая черноокая еврейка родом из Керчи, навсегда, как она думала, покинувшая ненавистную ей империю. Так захотела она сама. Ее папа Мендель Шмуэлевич никуда из России выезжать не хотел, и мама Бейла Лейбовна – тоже. Равно как и ее старший брат Натан, владелец мукомольной фабрики и акционер консервного завода «Монблата и Копеловича». Всем им нравилось жить в Керчи, на Митридатской – улице купцов, факторов, комиссионеров, хлебников, ростовщиков, почетного мирового судьи и даже двух членов Земской управы – и ходить в Главную синагогу в Митридатском переулке.