Ролан Борисович. — Уехал Столяров. Сел в машину и уехал…

Максим качнул головой, глядя на него. Не волновал его какой-то Столяров, и сам Чистяков не интересен. Именно это он и дал понять, увлекая Полину к парадному входу в отель. Ему не терпелось поскорее уложить ее в постель.

Но Полина заупрямилась. Разговор мог идти о том самом мужчине с черными часами на руке. И очень плохо, если он ушел от преследования. Максиму пришлось постараться, чтобы сдвинуть ее с места, но это было все, чего он смог добиться. Она остановилась, высвободив руку, и ему пришлось сдать назад.

— Звонил Асатурову, завтра, сказал, будет разбираться… — наблюдая за ними, продолжал Чистяков. — Что ж, завтра так завтра. Давай!

Он удрученно вздохнул и сбросил звонок.

— Кто такой Столяров? — спросила Полина.

— Тот самый, — кивнул Чистяков, давая понять, что прочел ее мысли.

— Любовник Маркушиной? — не сдержался Максим.

— Приходил с ее мужем разбираться. Как будто не знал, что с ним произошло.

— А если не знал? — спросил Максим.

— Зачем тогда сбегал?

— Так это вы за ним гнались?

Чистяков кивнул, виновато глянув на Полину.

— Быстро бегает? — Максим не особо старался скрыть насмешку.

— Даже в машину успел сеть… А сторож ему еще и шлагбаум поднял, чтобы не снес… — Чистяков разочарованно махнул рукой.

— А догонять его завтра будут? — спросила Полина под впечатлением от подслушанного разговора.

— Да хоть послезавтра, — хмыкнул Максим. — Если сбежал, значит, виновен. А ты ни при чем… И мне поверят, — немного подумав, добавил он.

— В чем поверят? — не поняла Полина.

Этот же вопрос задал и Чистяков, но не словом, а взглядом. Но Максим ничуть не смутился. И Чистякову ответил вызовом в едкой усмешке.

— Ну, может, на самом деле я не видел мужика в шляпе.

— Может, или не видел? — не мог не отреагировать Чистяков.

— Видел, конечно. Но если бы не видел… — Максим взял паузу, набираясь пафоса. — Ради любимой женщины я могу увидеть все, что угодно, хоть черта на черном баране!

Полина глянула на него с благодарностью, но без восторга. Само женское чутье уловило что-то скользкое в этой показной пылкости. Ничего страшного, если такой декламацией он подталкивал Полину в свою постель, но вдруг это какая-то игра, возможно, нечестная. Вдруг он подталкивал не Полину, а Столярова, и не в постель, а в пропасть. Может, у него тоже чувства к Маркушиной. Или даже какой-то более крамольный интерес.

В то же время Максим только что пытался выгородить Столярова, который действительно мог и не знать о печальной участи своего соперника. Но как же быстро он принял версию Чистякова: «Если сбежал, значит, виновен»… Да, было что-то скользкое в его суждениях. И, возможно, в нем самом.

— Так был черт или нет? — спросил Чистяков.

— В розовой шляпе, — кивнул Максим. — И с мощными плечами.

— Плечи у Столярова мощные…

— Вот видите, я не пытаюсь ввести в заблуждение следствие.

— Это похвально.

— Извините, но сейчас меня больше интересует похвала другого человека, — елейно улыбнулся Максим и носом нежно коснулся уха Полины.

И она невольно захмелела от этого прикосновения.

— Я надеюсь заслужить эту похвалу, — воркующим голосом сказал он.

И снова увлек Полину за собой. В этот раз ему это удалось. Сталкиваясь с места, она глянула на Чистякова с невольным чувством вины. И он проводил ее тоскливым взглядом. Знал он, куда ее ведут.

У лифта никого не было, и в кабинку к ним никто не зашел. Едва только закрылись двери, Максим зажал Полину в угол и снова опасно приблизился к ней. В этот раз он коснулся губами ее шеи, пустив по спине мягкую волну теплых мурашек.

— Ты же похвалишь меня, — прошептал он.

— Не знаю, — закрывая глаза, пробормотала она.

Мурашки растеклись по бокам, схлынули вниз живота и превратились в бабочек, порхающих в пустоте, которую нужно было чем-то заполнить. Или кем-то…

— Я не спрашиваю, я знаю, что похвалишь, — прошептал Максим, коленом раздвигая ее ноги.

— Ты так уверен в себе…

От переизбытка чувств и ощущений Полина не поняла, то ли вслух это произнесла, то ли просто подумала. Но в любом случае отталкивать Максима она не стала. Даже в ее возрасте женщины любят нахальных и самоуверенных мужчин. Особенно в таких, как сейчас, случаях.

— Ты ничего не говори, — едва слышно проговорил Максим.

Он действительно вел себя нагло, но уверенности ему все-таки не хватало. Не верил он, что Полина уступит ему, и она улавливала этот его страх потерпеть фиаско. Возможно, в прошлом Максиму не везло с женщинами, не всегда удавалось добиться своего, отсюда и этот комплекс неполноценности или что-то в этом роде.

Максим поднял колено, создавая точку опоры, в которую Полина должна была вжаться всем своим женским естеством. И превратиться в кошку, чтобы тереться об ногу своего хозяина. Но что-то не захотелось уподоблять животному. Не хватало огня, не смог Максим распалить ее, бросить в омут с головой.

— Не говорю, — пожала она плечами.

Пальцы его руки нежно и мягко перебирали ребра у нее под мышкой, усиливая и без того воспаленные ощущения. Огня действительно не хватало, но Максим вполне мог поддать жару и взять Полину прямо здесь и сейчас. Эта мысль вызвала в ней всплеск восторга. И настоящую волну страха. И дело даже не в Чистякове, который мог увидеть, как Максим овладевает ею…

А кабина лифта действительно могла остановиться и распахнуться перед Чистяковым. Он рыскал по горам в поисках правды, гнался, не жалея сил, за убийцей, а в награду за это мог увидеть Полину, развратно распятую по стенке лифта. Конечно, Чистяков не имел на нее никаких прав, но все равно Полина не должна так распускаться.

Лифт остановился, створки раздвинулись, Полина не увидела Чистякова в холле, но вспомнила его взгляд, которым он провожал их с Максимом в номера. И еще она представила себя в углу лифта с задранным подолом и раздвинутыми ногами под натиском разгоряченного мужчины. Эта мысленная картинка возбуждала не столько плоть, сколько чувство вины.

Полина позволила увлечь себя в коридор хйр-сектора, но непрошеное чувство вины спровоцировало временной сдвиг в сознании. Секс на глазах у Чистякова она уже воспринимала как свершившийся факт. Чистяков видел ее падение…

Максим вел ее к себе в номер, обещая новую, более глубокую пропасть, и она не могла остановиться. Но рука скользнула в сумочку, пальцы нащупали карточку электронного ключа. И даже воспаленным сознанием Полина восприняла это как знак.

— Постой! Я сейчас!

Она оттолкнулась от Максима, отступила к своему номеру, провела карточкой по считывателю,