Арх-Руа Сиушель Арх Рау, — вещал церемониймейстер в той особой манере представлять королевских особ, которая весь двор и всю семью короля бесит невозможно, но такова традиция — представлять королевскую семью с особым пафосом. — Принцесса Кассии Гайят Арх, принцесса Валларо Гайят Арх, принцесса Саянара Гайят Арх, принцесса Ваенора Гайят Арх. Король в отставке Даммас Праммер Арх, королева в отставке Куэларо Моннеро Арх, король на заслуженном отдыхе Праммер Крумс Арх, служитель Храма Матери дрохов, королева на заслуженном отдыхе Алливена Пиарт Арх, Верховная служительница Храма Матери дрохов.

Фууух, раз добрался до прабабушки и прадедушки, то теперь представление пойдет гораздо быстрее — там остались бабушка с дедушкой по маме и дядя Рари, а уже дальше пойдут все остальные, но важно не это — мы сейчас уже можем занимать свои места и приступать к делу.

Я вместе с Ваюни зашла в большой просторный шатер и присела за стол в легкое удобное кресло. Мое дело сегодня заряжать артефакты, чинить те, что пришли в негодность из-за неправильного с ними обращения, объяснять тем, кто приобрел артефакт на королевской ярмарке, принципы работы и правила правильного ухода. Так как у меня магия камней, то и дело это уже четыре года на мне. Правда предыдущие три года я всегда была как будто при дяде Рари, ну а сегодня я здесь буду все делать самостоятельно, а Ваюни будет учиться, как я раньше.

Первой в шатер зашла девушка из соседнего города (я это поняла по особой вышивке на рукавах и на шали, которой она укутывала плечи). Девушка была миленькой, живой, с приветливой улыбкой, которая делала ее карие глаза какими-то янтарными что ли. Волосы у нее были немного тускловаты, но, судя по стойкому запаху винейской розиты, это из-за неверно подобранного средства.

Вот кто просил в прошлом году Кассии расхваливать эту розиту? Вот Кассии она подходит, а почти трем четвертям тех девушек, которые следом за первой принцессой принялись использовать вытяжку из этого цветка во всех средствах для кожи и волос, совершенно не подходила.

— Доброго дня, принцесса Саянара, — проговорила девушка, смущенно улыбаясь и краснея. — Благословения Матери дрохов вам в этот день.

— Спасибо, и тебе ее милость пусть прибудет. Как тебя зовут, с чем ты пришла в мой шатер?

Ритуальные фразы обязательны, что приветствие, что пожелания милости Матери дрохов, а вот дальше каждый общается по своему усмотрению. Я знаю, что Валларо, например, не очень любит королевские ярмарки, поэтому старается свести разговоры к минимуму, а делать свои обязанности быстро. Кассии почему-то гонится за количеством, а вечером потом хвалится, скольким успела помочь, а потом выслушивает от отца или от дяди Рари, сколько в итоге они ее помощи исправили за этот день.

Я же просто общаюсь и помогаю, порой даже не задумываюсь о времени — могу с одним человеком просидеть в шатре и десять и двадцать терций, поэтому у моего шатра людей обычно мало остается, как только оттуда уходит дядя Рари. У дяди вошло в привычку оставлять меня одну на тридцать-пятьдесят терций, а в прошлую ярмарку я просидела одна в шатре половину дня. Но сегодня у нас еще полет в верхние слои магического неба, а потом начало пути к Свету, так что времени не очень много остается на то, чтобы помочь подданным.

— Меня зовут Сумми, принцесса, — девушка смутилась и, нервно теребя черный бархатистый на вид мешочек, достала небольшой, не больше кулачка младенца, артефакт.

Одного взгляда на камень было достаточно, чтобы понять, что артефакт применялся для улучшения внешности и что он безнадежно испорчен — магия в нем иссякла очень давно и камень начал разрушаться. И произошло все это на столько давно, когда Сумми еще и в перспективе не было.

— Ты помолвлена, Сумми, — смотрю на незамысловатый браслет на руке девушки, в котором не светится ни магия, ни камней магических нет, один мелкий полупрозрачный камешек — и все.

— Да, скоро в храм пойдем, — девушка так тепло улыбается, что ее лицо и вовсе преображается — черты становятся тоньше, воздушнее, словно подернутые инеем блестит кожа, а глаза что корунды темно-коричневые в обрамлении пышных ресниц. — Хотела в храме быть самой красивой для моего Тумми, да только артефакт разрядился.

Что можно улучшить в этой утонченной возвышенной красоте? Да с нее портреты писать можно, но только в те моменты, когда она о женихе своем говорит.

— Сколько тебе лет, Сумми, — уточняю на всякий случай, хотя сама уже могу сказать, что не меньше двадцати — это срок, после которого молодые люди могут идти в храм для объединения Истинного пламени.

— Через седьмицу будет двадцать, — покраснела Сумми, но тут же поспешила заверить. — Но мы в храм пойдем на следующий день! Вы не думайте — мы законы не нарушаем.

Горячо так заверяет, а сама краснеет, краснеет, а я вздыхаю: не хочу лезть за чужую дверь, но принцесса в такие моменты видит многое, даже порой то, что сама не всегда понимает или не одобряет. Вот и я вижу, что в храм они пойдут через седьмицу, а она уже носит ребенка, причем не меньше четырех седьмиц, значит, кое-что они нарушили, но пока просто негласное правило «до двадцати лет ни-ни». Отец говорит, что все негласные правила перевести в закон невозможно, потому что тогда придется за каждого думать, что и когда он мог бы нарушить, чтобы ничего не упустить, а это физически невозможно. Поэтому негласные правила остаются негласными, и их возможно нарушить, если по обоюдному согласию, а судя по пылающим щекам и ушам Сумми, согласие было обоюдным.

Вот зачем мне эти знания, а? Затем, что сейчас, не имея возможности зарядить или исправить артефакт, я, как истинная принцесса, должна помочь девушке другим способом, который ей будет доступен без магии и с минимальными затратами денег. Вот и диктую я девушке, а та записывает режим ее дня на ту седьмицу, что осталась до похода в храм, да еще добавляю рецепты простеньких масок для лица и волос, чтобы убрать тусклость, усталость и беспокойство.

— А почему ты артефакт не зарядила? — спрашивает Ваюни, когда девушка уходит.

— Он пуст и разрушен — его невозможно ни зарядить, ни исправить.

— А зачем ты все ей рассказывала? Во сколько засыпать, когда вставать, чем умываться — это же все знают.

— Иногда за делами и заботами мы об этом забываем и уже не вспоминаем. А сейчас она будет делать по записи и все у нее наладиться.

— А зачем ты велела