– Погибаю!!! – продолжал завывать человек фальшивым тоном, словно не тонул взаправду, а играл сценку в любительском спектакле.

Порыв ветра принес отголоски собачьего лая.

– Вот дьявол! – выругался Стрельников. – Накрыли! – Он лежал на животе, погрузившись торсом в грязную жижу. Мускулистая кисть сжимала вещевой мешок за лямку, другой конец намертво стискивал незадачливый проводник Костенко. Статья 131. Часть 2 УК РСФСР, срок девять лет строгого режима. Таких акробатов именовали на зоне «взломщиками лохматых сейфов», прочие уголовники относились к насильникам с презрением, но без праведного негодования, как это принято считать в обывательской среде. Глупо получать срок за пять минут сомнительного удовольствия! И вот сейчас жалкая Степина жизнь оказалась сконцентрирована на брезентовом жгуте.

А накануне беглецы провели ночь на сухом островке, сражаясь с гнусом; встретив рассвет, двинулись в путь. Прошло двадцать два часа после побега. Похоже, им удалось замести следы. Стрельников рассчитал все правильно, только чокнутый попрется через болота. Топь простиралась до самого горизонта, казалось, нет ей конца и края, и неожиданно возникло призрачное видение. Зеркальное озерцо сверкало в солнечных лучах, дальше начиналась твердая почва.

Степа радостно оскалился, демонстрируя обломки выбитых резцов.

– Погляди, бугор! Я говорил, что здесь озеро есть!

Издалека раздался плеск воды, женский смех.

– Телка! – Кощей навострил уши, как голодный кобель.

– Там духи водятся… – Проводник нерешительно топтался на месте. – Неоткуда там людям взяться, глушь кругом!

Смех повторился.

– Стало быть, русалка! – усмехнулся Стрельников. – Если кто тронет гражданское лицо, порву! Ясно?!

– Ясно… – буркнул Кощей.

Бугор раздраженно прихлопнул мошку на шее.

– Хорош суетиться, хлопцы, все идет по плану.

Малышев присел на кочку, равнодушно глядя на озеро. Ершов искоса поглядывал на мощные плечи Стрельникова, обтянутые казенной робой, соблазнительная мысль вонзить острие заточки в толстую вену на шее пахана заставила его зажмуриться от удовольствия.

– Пожрать можно? Завтрак профукали…

– Потерпишь!

Ершов проглотил обиду, достал сигарету, чиркнул фартовой зажигалкой. Неделю назад он выиграл драгоценность в карты у Рустама и считал себя баловнем тюремной фортуны. Лукавые кавказцы хвалили заносчивого зэка.

– Оказывается, ты шибко умный, братишка! Сумел обыграть Рустама Каримовича!

Кощей глотал обжигающий чай, ощущение собственной значимости возносило бывалого урку до небес. А на следующий день кавказцы опять пригласили его в вагончик. Рустам небрежно метал засаленные «стиры», и уже через час заключенный Ершов увяз по уши в непомерных долгах.

– Знаешь, куда я ее тебе засуну, если деньги не вернешь? – добродушно спросил кавказец.

Погруженный в мрачные раздумья, он не заметил, что окурок сгорел дотла, опалив кончики пальцев. Кощей чертыхнулся, мрачно посмотрел на Костенко.

– Ну что, следопыт! Можем подгрести к озеру?

– За озером сухие места начинаются. Тракт проходит, грузы идут на Минусинск, – важно объявил Степа. Он утратил осторожность, шагнул вперед.

– Стой! – крикнул Малышев.

Костенко взмахнул ладонями, будто намеревался взлететь, слега упала в воду, он оказался по грудь в трясине. Топь не спешила. Как заправский гурман, она медленно поглощала сладкую добычу. Почва с гулким вздохом просела, будто женщина стонет, липкий мох выскользнул из пальцев. Малышев скинул лямку с плеча, кинул брезентовый жгут. С другого конца рюкзак схватил Стрельников, но трясина не спешила расставаться с добычей. Вскоре на поверхности осталась только стриженая голова проводника. Сведенные судорогой пальцы намертво сжимали ткань вещмешка. Крики привлекли внимание поисковой группы, к собачьему лаю присоединились короткие команды.

– Уходить надо, Бугор! – задыхался Кощей. – Иначе накроют, как пить дать накроют!

– Сейчас уйдем! – тяжело дышал Стрельников. Он потянул рюкзак, трясина застонала, как капризный щенок, у которого отнимают сладкое. – Вытащу этого клоуна, и уйдем!

Вены на шее бугра вздулись от напряжения, брезентовая ткань треснула, из прорехи выпала банка с консервами, с сочным бульканьем исчезла в темной воде. Брезент расползался с отвратительным крысиным скрежетом. В воду сыпались банки с тушенкой, пачки сухарей, целлулоидные обертки сигарет. Вода является отличным проводником звука, голоса солдат рассыпались в воздухе дробным эхом.

– Накроют, сука! – простонал Ершов. – По вине дешевого чушка накроют!

На берегу объявились люди в защитной форме, угрожающе лязгали затворы. Трясина издала победный рык. Рядом с головой Костенко всплыл жирный пузырь и лопнул, обдав лицо горемыки капельками черной сукровицы. Степа захлебнулся криком, выпучил глаза, словно недоумевал, как это могла с ним такая неприятность случиться? Порция газа вырвалась со дна болота, жижа медленно покрывалась зелеными соцветиями.

– Аминь! – произнес Кощей, плюнул в воду. – Утоп чушок!

– Тварь! – сжал кулаки Малышев, шагнул вперед. – Человек погиб!

– Если будете грызться, я вас обоих прикончу до того, как цырики шмалять начнут! – проговорил Стрельников. Он хмуро смотрел на зеленую ряску, затягивающую губительную пойму. – Мой прокол, – процедил сквозь зубы старшина. – Парень не должен был сгибнуть…

И тотчас, в подтверждение его слов, с берега раздался голос офицера:

– Всем оставаться на месте, иначе откроем огонь!

Собаки заходились кашлем, рвались с поводков.

– Они будут стрелять, бугор? – робко спросил Кощей. Он уже не помышлял о триумфе, страх пересилил остальные эмоции. Его смущало отношение Стрельникова к такой мелочи, как смерть никчемного насильника. Видать, и у каменного бугра есть болевые точки!

– Вряд ли! – Старшина оценил расстояние до берега, извлек из кармана мокрую пачку сигарет, критически осмотрел разбухший табак.

– Они пустят собак?

– Псы погибнут в болоте, как наш бравый проводник. И шмалять нет резона. Между нами и служивыми находится сопка с березовой рощицей. Попасть в неопределенную цель затруднительно, но и нам, по мнению вояк, деваться некуда. Повсюду трясина. Они будут ждать, пока прилетит вертушка.

Стрельников внимательно изучал озерцо. До него двести метров, узкий перешеек вдоль мертвых пятен непроходимой трясины вел к стелящимся ветвям плакучих ив. Все время пути они будут вне зоны обстрела. Если повезет, минуют топь, сухая тропа видна невооруженным глазом.

– Можно рискнуть…

Издалека донесся стрекот вертолета.

– Бегом!

Старшина наугад бежал по тропе. Двести метров, неплохой спринт в болотной жиже. Малышев и Ершов недолго раздумывали. Шаг в сторону, и участь злополучного насильника гарантирована. Ракурс обзора сместился, они попали в поле зрения солдат. Острая пуля срезала на корню молодую березку, автомат харкнул дважды, зло, хрипло, как разбуженный пес, и замолчал. Они нужны Зубову живыми. Вернее, нужен один человек. Майор ГРУ в отставке, а ныне заключенный зоны строгого режима Павел Стрельников. Озеро появилось в поле зрения неожиданно. Люди пересекли канаву со стоячей водой и оказались на берегу. От воды поднимались влажные испарения, отражались рубиновые лучи восходящего солнца. Солдаты остались позади; чтобы добраться до побережья, следовало обойти озеро с восточной стороны. Вертолет описал круг над лесом. Беглецы были обречены.