Правда, квартирка у него маленькая, двухкомнатная, но затовся забита книгами, уже в прихожей висят книжные полки. Виталику я позвонил ипредупредил, что мы приедем к нему. Он молодец, не поленился и купил какое-томудреное печенье. Я ему не стал ничего говорить, просто сказал, что приеду кнему со своим сыном. Мне было интересно, как они станут общаться.

Потом, вспоминая этот вечер, я понял, что неосознанно сделалсамый правильный ход. Они и раньше знали друг друга, но почти не общались.Однако Виталик, общаясь с мальчиком, как-то сразу нашел верный тон. Он простоотнесся к нему как к равному, как к одному из моих друзей. Сначала мы вместепили кофе, потом играли в шахматы, — причем мы играли вдвоем с Игорем противВиталика и, конечно, проиграли, хотя сражались изо всех сил. Это тоже было встиле Виталика. Он никому не делал послаблений, не играл в поддавки. Игравсерьез — его жизненный принцип. Вот мы и продули.

Потом мы снова пили кофе, а Игорь осматривал библиотекуВиталика. И даже отобрал несколько книг, которые ему показались интересными. Яспециально посмотрел, какие книги ему приглянулись. Вы не поверите, но это былТойнби. «Цивилизация перед судом истории». Представляете, что читает мальчикего возраста? Вторая книга была «Опыты» Монтеня. А третья — фантастикаХаббарда. При виде последней Виталик чуть поморщился, и я это заметил. Но зачемже тогда он сам держит эту книгу у себя дома? А вот Монтень и Тойнби меняпоразили. Недостижимые имена. Космос, в котором я никогда не побываю. КогдаИгорь взял эти книги, я подумал о том, что из парня, возможно, что-нибудьполучится. Видимо, также подумал и Виталик. У него был такой довольный вид,словно это его сын выбрал такие книги. Уже в машине Игорь сказал мне:

— У тебя хороший друг.

— Знаю, — кивнул я. — Мы знакомы уже сто лет.

— Он играл на выигрыш, — сказал сын, и я понял, что Игорюэто понравилось.

И в этот момент зазвонил мой мобильный телефон.

— Слушаю, — сказал я. И услышал голос своего сотрудника:

— Леонид Александрович, у нас ЧП. Просят срочно приехать.

— Что случилось?

— Только что передали. Убит Семен Алексеевич.

В следующее мгновение я чуть не врезался в стоявшую усветофора машину. Затормозил свою «девятку» так, что на меня все обернулись.Посмотрел на Игоря. Потом спрашиваю своего сотрудника:

— Как это случилось?

— Так вы приедете? — ответил тот вопросом на вопрос; видимо,в отличие от меня понимал, что такие разговоры не ведут по мобильному телефону.

— Да-да, конечно. Сейчас. Прямо сейчас и приеду.

Я развернулся. Развернулся так резко, что все сидевшие всоседних автомобилях приняли меня за сумасшедшего. Я даже слышал, как некоторыеиз них что-то орали мне вслед. Я же дал газ, даже на несколько секунд забыл проИгоря. Потом опомнился. Взглянул на сына. И тут же вспомнил про деньги. И проСемена Алексеевича. Но про наш вечерний разговор думать не хотелось.

— Игорь, — негромко сказал я, — ты уж извини, я тебя у метровысажу. У меня на работе срочное дело.

— Все понял, — кивнул сын. — Не беспокойся. Доберусь сам.Можешь остановить у следующего светофора. Оттуда недалеко до станции метро.

— Идет. — Я прибавил газу. — Только книги не потеряй.

У светофора я остановился. Игорь вылез и помахал мне напрощание. В этот момент я даже о нем думал меньше, чем о Семене Алексеевиче.Что могло случиться? Как убили? Кому он мог помешать? Может, попал вавтомобильную аварию?

Автокатастрофы — наш бич. Мы привыкли носиться по городу надиких скоростях, не обращаем внимания на светофоры и сотрудников ГАИ. Нас неостанавливали, а если даже мы тормозили, отпускали тут же. С сотрудникамислужбы охраны никто не желает связываться. Тем более что у многих из насимелись специальные удостоверения, запрещавшие инспекторам ГАИ досматриватьнаши автомобили. Мы привыкали носиться на предельных скоростях; и как следствие— чаще других попадали в аварии. Но у Семена Алексеевича была служебная машинаи довольно опытный водитель.

В общем, гадал я недолго. Вошел в кабинет и почти сразуузнал, что никакой автомобильной аварии не было. Произошло обычное заказноеубийство. Семен Алексеевич вошел в свой подъезд, и неизвестный выстрелил трираза. В грудь и в лицо. А потом произвел контрольный выстрел в голову. Значит,Семен Алексеевич успел повернуться и увидеть своего убийцу. Это я понял сразу.

Старших офицеров, которых удалось вызвать, собрали черезпятнадцать минут у начальника службы охраны. Таким мрачным я его никогда невидел.

— Если журналисты что-нибудь узнают, голову всем оторву, —заявил он. — Труп уже увезли, там дежурят наши сотрудники. Я говорил с людьмииз ФСБ, они формируют специальную группу для расследования совместно с нашейслужбой и работниками прокуратуры. От нас в группу расследования войдут… —Начальник немного помолчал, потом сказал: — Подполковник Литвинов.

Услышав свою фамилию, я вздрогнул. Откровенно говоря, неожидал, что назначат меня. С другой стороны — вполне логично. Первыйзаместитель Семена Алексеевича должен был занять его место в отделе. Я являлсяофицером в отделе, все знали, что мы дружили с покойным, более того: я всегдасчитал себя его учеником. Именно поэтому было логично, что меняприкомандировали к группе, которой предстояло вести расследование. Я поднялся.

— От всех остальных дел мы вас освобождаем, — сообщилначальник службы охраны. — Я сегодня доложу, что расследование уже начали.Нужно добиться максимального результата в кратчайшие сроки. Главное — выяснитьмотивы убийства. Никаких коммерческих интересов, насколько я знаю, у СеменаАлексеевича никогда не было. Значит, что-то другое? Если это связано с нашейработой, то почему убирают именно его? Какой секретной информацией онрасполагал? В общем, Литвинов, постарайтесь все выяснить. Даю вам в помощь двухнаших лучших офицеров. Есть вопросы?

Все смотрели на меня. За столом сидели человек двадцатьнаших офицеров. Я ответил:

— Вопросов нет. Разрешите немедленно выехать на местопроисшествия?

— Идите. С вами поедут майор Зоркальцев и капитан Кислов.Машина ждет вас внизу. Никаких интервью, никаких комментариев, если начнутприставать журналисты. Все поняли?

— Да.

Я вдруг заметил, какими глазами смотрит на меня заместитель.И снова невольно вздрогнул, вспомнив вечерний разговор. Может быть, я поторопился?Или поторопился Семен Алексеевич? Вообще-то я человек не робкий, но все этоочень настораживало. И болезнь мальчика, и случайно подслушанный разговор, исмерть Семена Алексеевича. Я смотрел на заместителя начальника службы охраны,на его огромный лысый череп, на его мясистое лицо — и молчал. Он же глядел наменя с полнейшим равнодушием. Впрочем, как и на всех прочих сотрудников.Вообще-то он был очень толковый специалист, Михаил Константинович Облонков.Прекрасный аналитик, настоящий профессионал. Если бы я собственными ушами неслышал его голос, никогда бы не поверил, что он мог обсуждать какие-топротивозаконные вещи. Противозаконные? Я снова посмотрел на Облонкова. Или этосовпадение? Может, именно из-за меня убили Семена Алексеевича? Но неужели онмог так глупо подставиться? Нет, на него не похоже. Или все-таки Облонковвиновник случившегося?