Ханна недоверчиво покачала головой.

– Ты сошла с ума. И что прикажешь с тобой делать? Порезать тебя, лежачую?

Меч арканианки жужжал и шипел, отражая ее разочарование, и в этот момент Лазутчик поняла, как она выиграет этот бой. Она улыбнулась.

– Мы сражаемся до тех пор, пока один из участников не сдастся или не получит три ожога. Ты задела меня один раз. Это значит, что у меня остается еще два ожога. Вот один из них, – сказала она и, стиснув зубы, схватилась голой рукой за лезвие меча Ханны.

– Этого нельзя делать! – взвизгнула арканианка.

– Спорим? – Клинок жег огнем и плевался искрами, но Лазутчик сжала его изо всех сил и дернула на себя. Не веря своим глазам, Ханна не успела вовремя отпустить оружие и повалилась на Лазутчика, которая уже была в движении, перекатываясь на бок и целясь правой рукой под воротник арканианки.

Они покатились по полу, и в конце концов Лазутчик оказалась сверху; ее левая рука по-прежнему сжимала клинок Ханны, в то время как правая сдавливала ее горло. Лазутчик была лучшей ученицей Железной Руки; ее шейные захваты были очень точными и всегда аккуратно нацеленными на сонную артерию, так что жертва через десять секунд неминуемо теряла сознание. Лазутчик давила, считая секунды, которые ей оставалось держать меч Ханны. Одна, две, три…

Молочные глаза арканианки подернулись пленкой, словно озеро, которое сковывает лед.

Четыре, пять.

– Так не…

Шесть.

– …честно, – прошептала Ханна.

Семь.

И она сдалась.

* * *

Лазутчик заорала и отшвырнула меч Ханны. Откатившись от неподвижного тела соперницы, девочка с трудом встала на ноги и, тряся обожженной рукой, разразилась длинным потоком слов, которые совершенно не полагалось произносить в стенах Храма. Ее ноги так дрожали, что она боялась, как бы снова не упасть, но все же сумела поклониться мастеру Чен.

Железная Рука пристально посмотрела на нее. Она больше не улыбалась.

– Знаешь, Эстерхази, будь это настоящий бой…

– Извините, учитель… – Лазутчик остановилась, чтобы перевести дыхание и вытереть пот, заливавший глаза. – Извините, но это был настоящий бой. Это все настоящее. – Она обвела рукой зал. – Световой меч был настоящим, выставленным на настоящую мощность.

Ханна тихо застонала за ее спиной.

– Она настоящая. – Лазутчик повернулась к Ханне. – Это был настоящий бой.

После долгой паузы мастер Чен кивнула.

– Полагаю, ты права.

Спустя несколько мгновений послышались первые хлопки. Аплодисменты продолжали нарастать, когда Лазутчик вышла из комнаты, отрицательно мотая головой в ответ на предложения помочь, и поплелась в лазарет.

Глава 4

Трапезная Храма джедаев гудела от комментариев по поводу турнира. Ученики и мастера обедали вместе; даже мастер Йода, который обычно вкушал свою пищу, уединившись в Зале Совета, на этот раз проковылял к одному из длинных столов и, кряхтя и фыркая, взобрался на скамью, откуда озирал зал своими добрыми глазами.

– Мастер Лим! – окликнул он и поманил своим посохом, когда женщина-гран вошла в зал. – М-м. Посидишь со мной немного?

Макс поводила длинной челюстью. На самом деле ей хотелось разыскать своего падавана, Уи, и дать ему парочку советов перед возобновлением поединков. Но, по правде говоря, это было нужно не ему, а скорее ей самой для успокоения нервов; малыш легко преодолел два первых раунда, разоружив первого оппонента, который затем отказался от продолжения борьбы, и применив на втором изящнейший кистевой захват. Оба его противника едва ли имели причины жаловаться на свое поражение. Малыш всегда был умелым и аккуратным, как прыгун в воду, который может нырнуть, не подняв брызг. Он не нуждался в ее помощи.

Кроме того, если великий мастер Ордена джедаев приглашает отобедать с ним, мало кто откажется – даже если захочет.

Откровенно говоря, даже те, кто был готов умереть за Йоду, избегали делить с ним трапезу. Возможно, избороздив Галактику вдоль и поперек, учитель приобрел более широкий вкус, чем у простых смертных; возможно, его организм был настолько развит, что его не волновало, чем он насыщает свое тело; а может, за восемьсот лет жизни у него атрофировались вкусовые бугорки. Какой бы ни была причина, старый гном предпочитал самую отвратительную стряпню. Он обожал горячее мутное рагу с запахом вареной грязи, маленькие болотного цвета закуски, которые беспокойно ерзали на тарелке, и вязкие напитки – как горячие, так и холодные – в ассортименте от горелого сиропа до зернистого снега. В тот момент, когда мастер Лим села подле него на скамью, старейший и величайший из джедаев счастливо озирал миску с серо-бурым варевом, приправленным плавающими кусочками, похожими на сырое сало, и присыпанным чешуей какой-то мелкой рептилии. Это чудо кулинарного искусства воняло, как дохлая вомп-крыса, слишком долго пролежавшая на солнце.

– Хорошо сражался этим утром твой падаван, – проговорил Йода с набитым ртом.

Минуту назад мастер Лим предвкушала блюдо из сухих зерен пополам с высушенными ягодами свечного дерева, за которым последует кружка ароматного чая из нарисовых бутонов. Но когда ее носа достиг запах кушанья Йоды, она потеряла всякий аппетит.

– Да, Уи сражался очень хорошо, – сказала она, отведя остекленевший взор.

– Был кошмар у него ночью, да?

– Он сказал, что это был один из… особенных снов.

Йода бросил на нее пронизывающий взгляд из-под сведенных бровей.

– Поверила ему ты?

– Я не знаю, – призналась Макс. – Он не стал бы об этом лгать. Он вообще не стал бы лгать. Но он очень испугался. И еще было…

– Волнение в Силе.

Мастер Лим уныло кивнула головой.

– Да, я тоже его почувствовала.

Оно разбудило ее посреди ночи, похожее на далекий вскрик – такой слабый, что она не сразу поняла, почему вскочила с постели и отчего у нее встали дыбом волосы.

Йода склонился над миской, хрустя и чавкая.

– Говорил тебе я, как он появился у нас?

– Вообще-то нет. Я была в продолжительной поездке, когда его привезли в Храм. Кажется, я вообще увидела его только через три месяца.

Макс хорошо помнила эту встречу. Она тогда повела класс пятилетних малышей в сад на урок ботаники – учить названия растений и их применение. Уже тогда Сила в Уи была велика. Он отстал от других, и когда она вернулась за ним, то увидела, что он гладит бутоны ригелианских ирисов, и те распускаются под его ладонями, как будто он вливал в них весеннее тепло.

Улыбнувшись этим воспоминаниям, Макс завертела головой, отыскивая его в переполненном зале – частично из нежности, частично для того, чтобы не вдыхать отвратительную вонь варева в миске Йоды. Уи сидел за три стола от нее в компании сверстников, но немного