– Что необходимо Беллару-Крик, так это крупные финансовые инвестиции.

– Чьи инвестиции?

– Чьи угодно. Я рассуждаю теоретически.

– Полагаю, твоя семья могла бы купить весь город, если бы захотела.

Он небрежно пожал плечами:

– Если бы город выглядел процветающим и предлагал возможности трудоустройства, люди приезжали бы сюда и оплачивали аренду полностью.

Милла задумалась:

– Неплохая теория. Но ответь мне, Эд, если один человек или организация скупит все предприятия в городе, чей это будет город? Как среди его жителей развить чувство общности?

– Не понимаю, почему…

– Как ты можешь гарантировать, что люди, приглашенные сюда на работу, произведут на свет детей, которым будет нужна школа?

– Просто. Нужно подробно их расспрашивать об их планах на будущее во время собеседования.

Милла снова задумалась.

– Ты думаешь, что все люди, которые приедут сюда работать, будут так же уверены в своих силах, как я? Что они смогут начать все с нуля на новом месте? Что будут испытывать удовлетворение от того, что делают? – спросила она, когда они выехали на главную дорогу.

Бросив на нее взгляд, Эд прочитал в ее глазах вызов.

– О, это было сказано от всей души.

– Маленьким провинциальным городкам нужна душа.

– И доллары.

Эд пожалел об этом ответе сразу, как только он сорвался с его губ. Он даже не был полностью убежден в правильности своих доводов. Пока Милла не начала возмущаться, он поспешно продолжил:

– Не пойми меня превратно. Я с тобой не спорю. Ты привела хороший аргумент. Вера в собственные силы и удовлетворение от своего труда очень важны. Даже более важны, чем финансовая надежность.

– Ничего себе, – пробормотала Милла. – Для Кавено это весьма неожиданное утверждение.

Эд и сам удивился своим словам. Наверное, он слишком долго пробыл в этой глуши и начал смотреть на мир другими глазами.

Милла права насчет его семьи. Счастье за деньги не купишь. Кавено являются воплощением этой избитой поговорки. Эд подумал о своем отце, который сейчас ухаживает за своей четвертой невестой, зная, что после трех неудачных браков его шансы на успех очень невелики.

Его мать одинока и несчастна, несмотря на миллионы, полученные при разводе. Чарли еще слишком молод, чтобы что-то говорить на его счет.

Что касается Гарри и его самого…

Вздохнув, Эд украдкой взглянул на Миллу. Сложив руки на груди, она смотрела в боковое окно.

Они достигли окраины города, проехали мимо маленькой белой церкви и школы со спортивной площадкой, заросшего футбольного поля и домов, расположенных вдоль главной улицы.

Вскоре Эд остановился возле пекарни и заглушил мотор. Милла тяжело вздохнула. Весь вечер она была веселой, и ухудшение ее настроения беспокоило его.

– Ты в порядке?

Вздрогнув, Милла мрачно посмотрела на него:

– Что?

– Я спросил, в порядке ли ты. Тебя что-то беспокоит?

Она покачала головой:

– Я… я просто кое-что вспоминала.

Похоже, это были тревожные воспоминания. Об этом говорили тени в глубине ее глаз и искривленная линия рта.

Пока Эд пытался подобрать подходящие слова, она открыла дверцу, выбралась из машины и достала из сумочки ключи. Мгновение спустя Эд присоединился к ней.

Войдя в пекарню, они сразу направились в подсобку. Навстречу им вышел сонный рыжий кот. Мяукнув, он потерся о ноги Миллы. Наклонившись, она погладила его, затем включила свет.

Когда Эд увидел свою раскладушку с развернутым спальным мешком, у него упало настроение. Дело было не в том, что раскладушка была неудобной. Он просто был пока не готов ложиться спать и надеялся, что Милла не убежит прямо сейчас наверх.

– Может, я приготовлю кофе? – предложил он.

– Ты уверен, что хочешь кофе на ночь глядя?

– Я всегда пью кофе в это время суток.

– Правда? Тогда готовь. – Холодно улыбнувшись, она достала из шкафчика банку растворимого кофе: – Этот пойдет?

– Да, спасибо. Ты составишь мне компанию?

Она медлила с ответом. На ее лице по-прежнему было беспокойство. Эд с трудом подавил в себе желание заключить ее в объятия и покрывать поцелуями ее тело, пока она не забудет о своих тревогах. Вместо этого он ободряюще ей улыбнулся.

Ее ответная улыбка была задумчивой.

– Если я выпью кофе, то не усну. Лучше я заварю себе чай с мятой.

Достав из шкафчика чай и кружки, Милла сняла куртку, села на стул и закрыла лицо руками. Ее золотистые волосы блестели в свете флюоресцентной лампы.

– То неприятное воспоминание все еще преследует тебя? – спросил Эд, включив электрический чайник.

Он ожидал, что Милла проигнорирует его вопрос, поэтому удивился, когда она подняла голову и сказала:

– Речь идет об одной неприятной вещи, о которой мне напомнила Хайди. О том, что произошло, когда мы учились в школе.

Эд поморщился:

– В школе?

Зеленые глаза Миллы расширились:

– Ты не любил школу?

– У меня, как у любого человека, есть как приятные воспоминания, связанные со школой, так и те, которые хотелось бы забыть.

Она серьезно кивнула:

– Жаль, что я не могу забыть это происшествие.

Сердце Эда болезненно сжалось. Он никогда не считал себя благородным рыцарем, но был готов сделать все для того, чтобы снова заставить ее улыбаться. Сигнал выключившегося чайника нарушил ход его мыслей.

– Мне заварить тебе чай прямо в кружке? – спросил он.

– Да, спасибо.

– Полагаю, ты не обсуждала эту проблему с Хайди? – мягко произнес он.

Милла покачала головой:

– Она ничего не знает. Никто не знает, кроме человека, имеющего отношение к этой неприятной истории.

– Я никогда никому не открывал свою душу, – признался он, – но говорят, что это помогает.

К его удивлению, она слабо улыбнулась:

– Предлагаешь стать моим исповедником, Эд?

Мысль об этом напугала его, но он не подал виду.

– Конечно, если это тебе поможет. Даю слово, что все, что ты мне расскажешь, останется между нами.

Руки Миллы дрожали, когда Эд передавал ей чашку чаю. Ее нервы были на пределе.

Когда Хайди заговорила о Хите Диксоне, Милла быстро смогла прогнать неприятные воспоминания, связанные с этим человеком. Во время веселого дружеского ужина она забыла о нем.