– Да я вам говорю, вы просто молодец! Боец, кремень, – бесстыже врала она в мою распухшую физиономию, – другие ведь что творят! Аппарат ломать начинают, бьются, кричат, выбраться пытаются – страшное дело. А однажды, – она понизила голос и придвинулась ко мне, – в комнату зашла одна дамочка, с виду ничего, вроде нормальная. Поговорили, пошутили даже, я ее со спокойным сердцем оставила одну и вышла. Только отвернулась на секунду, смотрю в стекло – а в комнате никого…

Тут даже любимый навострил уши, ожидая зловещих подробностей.

– Я прямо похолодела! – продолжала тянуть свой звездный час медсестра. – Все ведь на виду. А ее нет! Я в комнату – пусто! И спрятаться-то некуда…

«Как же, некуда!» – ухмыльнулась я.

– Ну не в аппарате же, – эхом отозвалась на мои мысли рассказчица, – короче, я в шоке! Все бывало, но чтобы пациентки пропадали – такого не случалось.

Она задумалась, видимо, восстанавливая в памяти потрясение момента.

– Ну и… – поторопил ее любимый.

– Ах, ну да! – очнулась медсестра. – Не поверите, за дверью спряталась! Ну как в кино. Еле вытащили. Билась, упиралась, маму звала. Ну прямо детский сад какой-то, – обобщая, закончила она и переключилась на свою прическу.

В тот день в моей голове не нашли ничего лишнего. Все было идеально. «Извилинка к извилинке», – с завистью сообщил врач, рассматривая сто тридцать пять одинаковых снимков. Расцеловав всех, я рванула на волю. Мой мозг был идеален – об этом, правда, я и раньше догадывалась… Но я-то – боец, кремень. Надо будет, не пискну, залезу в МРТ!

После моего победоносного прохождения МРТ оставалась одна незадача – голова болеть не перестала. Во время второй консультации оказалось, что выдающийся мозг держится на бракованной шее. «Странно, – озадаченно пробормотал врач, рассматривая снимок, – обычно шея должна быть вот сюда выгнута, а это – аномалия какая-то. Сюда шея никак не должна выгибаться. Надо же, и, говорите, работаете, пишете, машиной управляете? Странно…»

Не желая мириться со своими несовершенствами, в скором времени я опять оказалась на незнакомом пороге. Теперь меня ждал врач-китаец. Территория была совершенно неизведанной. Я собрала в кучу все, что знала об этой стране. Получилось немного. Я могла сказать по-китайски «здравствуй», «спасибо» и «прощай». Собиралась в Пекин. Знала, что укроп там называют травой времени. Что китайцы едят все. Не просто все живое, а вообще – всё, от жареных муравьев и размороженного динозавра до придорожной травы. Они даже из шнурков с ботинками в состоянии приготовить что-нибудь вроде лапши с отбивной. Слышала, что в Китае около четырехсот языков, а в алфавите пятьдесят тысяч букв. Что смысл слова может зависеть от тональности гласной. Мои знания были хаотичны и отрывисты, и судьба подвела меня к более близкому знакомству с древней культурой со стороны… иголки.

В вестибюле клиники пожилая пациентка громким голосом грузила невысокого человека в светлой одежде историями о своем повышенном внутричерепном давлении, тахикардии и аритмии. Врач блаженно улыбался и кивал. Когда я позже спросила его: «Как дела?», он и мне кивнул. Стало ясно, что по-нашему он вообще ничего не соображает.

Дальнейшее напоминало страшный мультфильм про Тома и Джерри, в котором мне отводилась роль вечной жертвы – кота. Раздевшись, я залезла на кушетку, в кабинет, лучезарно улыбаясь, вплыл все тот же улыбающийся человек, скрутил меня узлом и в два счета переломал все кости. Совершенно очевидно, что я просто не могла выгнуться в ту сторону, в которую он меня гнул, но я с удивлением рассматривала свою левую руку, внезапно вываливающуюся из-под правой пятки. Кричать я была не в состоянии, только охала и громко хрустела всем тем, что осталось от костей. Затем, едва живая, подчиняясь требовательным жестам специалиста, икнула и, поставив этим точку в истязаниях, с длинным стоном повалилась на кушетку. Волноваться о том, что со мной сделают дальше, казалось совершенно бессмысленным. Но, оказывается, это была всего лишь разминка перед боем.

Первую иголку я получила в лоб, аккурат в третий глаз. Если он у меня и был когда-то, в чем я сильно сомневаюсь, в тот день он закрылся окончательно. Иголка закачалась между бровями и несколько отвлекла меня от манипуляций доброго доктора. И зря. Под его руками в мгновение ока я превратилась в ежиху. На моем теле заколосился, качаясь и посверкивая, лес иголок. Китаец осмотрел ниву трудов своих, удовлетворенно крякнул, достал последнюю, прицелился и со всего размаха, как воин в тело поверженного врага, вонзил ее мне над пупком.

Я заорала так, что за окном стая ворон сорвалась с крыши. От неконтролируемого спазма сложилось пополам тело, зазвенели все иголки и в голове промелькнуло: «Убивают!» Убийца, не теряя самообладания и лучезарной улыбки, стоял надо мной и с интересом заглядывал в глаза.

– Сто, бойно? – радостно поинтересовался он.

– Боооольнаааа! – провыла я и вновь повалилась на кушетку.

Ощущения были такие, словно через тело пропустили разряд, он внутрь вошел, а наружу так и не вышел. Конечности подергивались, дрожали веки, звенело в ушах.

– Спакойна… Спакойна… – ласково пропел добрый дядя и исчез.

Я лежала пластом, старалась не шевелиться и не думать о будущем. Я чувствовала каждую иголку, каждую ворсинку, каждую морщинку на своем покалеченном теле. А ведь еще утром у меня всего лишь слегка ныло в затылке…

Прошло полгода. Голова не болела. Даже когда столицу накрыл очередной атлантический циклон и все слегли с мигренью, я скакала веселой белкой и требовала удовольствий. Подруги созванивались друг с другом и мрачно интересовались, какая сволочь меня вылечила? Я продвинулась в азах одного из 400 наречий Поднебесной. Научилась владеть собой и получать удовольствие от жизни в ситуациях, с жизнью почти не совместимых. Все мои карманы и сумки провоняли китайскими травами, больше похожими на порционно расфасованную траву совершенно другого, совсем не лечебного свойства. Моими усилиями круг поклонников китайской медицины расширился и уплотнился.

А я, воодушевившись первыми успехами, решила не сходить с пути самосовершенствования и продолжить в том же духе.

Очевидно, я правильно выбрала момент. Приблизившись к возрасту Карлсона, то есть осознав, что я наконец достигла полного расцвета, я обнаружила некоторую несостыковку. Мой дух парил, но тело явно отставало. Любимый при виде меня вместо «здрасьте» машинально говорил «не сутулься». После каких-то плевых пяти часов работы за компьютером я едва могла добраться до кровати, залечь и застыть в привычной позе согнутого пополам гвоздя. Несмотря на иголки, у меня все равно потрескивало в левом колене, когда я садилась, и чавкало в позвоночнике, когда вставала. В общем, судьба ударила в колокол, и передо мной распахнулись двери спортивного центра. За компанию со мной отправилась моя подруга.

Мы начали с того, что все испортили. В первый же день вместо щадящих нагрузок, вместо гантелей по пятьсот грамм и упражнений на растяжение пальцев мы отправились на силовые занятия. В большом зеркальном зале под неистовую музыку десятка два накачанных женщин сосредоточенно формировали железные прессы. Очень быстро выяснилось, что у нас с подругой эти места находятся в полужидком состоянии. Однако, вопреки голосу разума, мы не сбежали.