известная инициатива с федеральными университетами, в части этих инициатив я участвовал – обсуждал Дальневосточный федеральный университет, там часто бываю – то можно зафиксировать следующее, что есть две проблемы, которые не решаются. Первая проблема – это воспроизводство научных школ, потому что здесь я вижу один из самых страшнейших вызовов, потому что если не произойдет обновление российских научных школ, т.е. они не будут воспроизведены, которые в том числе сконцентрированы в Российской академии наук, то, с моей точки зрения, мы останемся без фундаментальной науки. У нас будет какая-то очень странная экспертократическая наука, т.е. когда можно собрать группы экспертов, и они на всяких заседания смогут что-то объяснить, но фундаментальная наука, которая связана с созданием новых моделей, новых идеализаций, новых глубинных гипотез по поводу того, как устроена вселенная, механизмы, природа, у нас ее может не возникнуть. Здесь есть одна очень серьезная вещь. Она связана вот с чем. Если мы посмотрим на организацию того, что я называл долиной смерти в совместной цепочке, то, как ни парадоксально, фундаментальную науку благодаря героизму целого ряда людей, которые продолжали работать, мы сохранили, но что мы потеряли?

Мы полностью потеряли практикоориентированные проектные институты, мы потеряли собственно проектные и конструкторские институты, а на Западе здесь произошла революция в этот период, т.е. там кардинально изменилась эта часть. Появились центры R&D, но даже дело не в центрах R&D – я просто приведу пример. Проделывая этот доклад – «Технологически состоятельная модернизация», мы сотрудничали с такой сетевой группой, которая называется «Фабрика будущего» итальянская. Это группа частных предприятий, которые принадлежат семьям, есть целый район в Риме, где сконцентрированы эти предприятия. И эти предприятия создают новые технологические решения – от мешалок для мороженого до фрагментов информационной системы управления данными Королевской Академии наук. Все работы осуществляются в системе виртуального проектирования. Т.е. известный этот момент, что последний вариант Боинга сначала полностью создавался в виртуальной среде, а потом уже реализовывался. Так же работает эта фабрика. И они являются как раз тем переходником между фундаментальной наукой, т.е. новой экспериментальной идеей, и выходом на технологические рынки. Одна из важнейших проблем российской промышленности и российских научных групп – мы полностью отсутствуем на технологических рынках. Вот здесь возникает огромная проблема.

Но здесь я бы во второй раз не согласился с уважаемым Ярославом Ивановичем Кузьминовым. В чем заключается основная идея Ярослава Ивановича Кузьминова по развитию высшей школы. Очень просто. У нас отставание, надо брать западные R&D, втаскивать их в ВУЗ, и молодых ребят в них вкручивать. С одной стороны – правильно, но тут, кто хорошо знает запанные R&D – мы делали работу для Glass Corporation – японская фирма, поскольку сейчас происходит революция в области стекла, они делают умное стекло – R&D, если мы приводим западные R&D, они не заинтересованы в фундаментальных исследованиях, они заинтересованы в рецептной отработке тех решений, которые созданы корпорацией. Т.е. это не решает вопроса воспроизводства фундаментальной практикоориентированной науки.

Но есть вторая часть, которая не менее важна – это то направление в образовании, которое было связано с формированием так называемого проектного университета. Один из вариантов проектного университета – это наш Физтех, с определенными поправками, а другой – известный классический вариант проектного университета – это Билефельдский университет. Как построено обучение в Билефельдском университете? Когда вы приходите в Билефельдский университет, вы не движетесь по структуре классического образования XVIII-XIX века, сначала изучаете общие дисциплины, потом специализируетесь. Вас сразу вводят в структуру проектной команды. Например, вы приходите в лабораторию, если вы биолог, то будете заниматься раком. Вы начинаете входить в проектную группу, где вы разрабатываете этот проект. Это совсем другой тип образования. С моей точки зрения, вот первая часть – это воспроизводство фундаментальной науки, вторая часть – это собственно разработка проектов и сценариев, т.е. сценарный и проектный подход.

Щербачев О.В.: Т.е. студент должен буквально с первых курсов вводиться в проблему и понимать, для чего он учится.

Громыко Ю.В.: Да. И более того, я считаю, что это колоссальная проблема всех лучших вузов Москвы от Вышки до МГИМО, где происходит так называемый кризис четвертого курса. Человек не понимает, куда и зачем он идет. Это проблема обучения управлению в России, потому что момент какой возникает? Вот в результате обучения управлению я буду уметь вот так пересказывать иностранные книжки по управлению, но ничем не управлять. Т.е. это вопрос, который в американской теории образования называется создание learning organization, создание обучающих организаций, где человек мог бы быть вставлен в практику. И с моей точки зрения, вот эти два основных вопроса, они остаются без ответа, а их надо решать. С этой точки зрения, проблема заключается не в том, чтобы создать огромные федеральные университеты, куда слить все имеющиеся вузы. Что произошло во Владивостоке, да и в Красноярске? Все имеющиеся вузы, они были слиты в один большой обоз, который получил название Федеральный университет.

Щербачев О.В.: В чем смысл всего этого? Я преподаю в МИФИ. МИФИ обладает невероятным количеством филиалов.

Громыко Ю.В.: С одной стороны, линия понятно в чем. Это увеличение ресурсной базы – вот так это обсуждается. Я в свое время на 5 или 6 конференции ректоров стран Азиатско-тихоокеанского региона слушал ту дискуссию, которая происходила, и каждый из представителей вузов, он рассказывал, в чем его ограниченный вуз специализирован, какую задачу он решает, например, исключительно уровень фундаментальных исследований, или инновационные работы в определенной области. Когда выступали наши представители, было сложно построить коммуникацию, потому что выступающие говорили: а мы этим занимаемся, и этим занимаемся, и этим занимаемся. У уважаемого собрания возникал вопрос: а как такое может быть? Пока не встал один человек и сказал, что мы специальную теорию построили про российский университет. Она звучит так: управление университетом в условиях ограничения ресурсов. Потому приходится заниматься всем: и быть рыночно ориентированным, и фундаментальные исследования вести, и хозрасчет. Поэтому когда соединяли, решали этот вопрос. Но он лежит, на мой взгляд, в другой плоскости, потому что есть вопрос о структуре и организации самой модели, потому что если выделять целые модели, т.е. идеальные типы, которые продумывать: немецкий университет с его особой ролью кафедры, совсем другая модель американского университета с особой ролью департамента, то есть вопрос: а в чем следующий шаг.

Причем этот вопрос, он и по отношению к МГУ стоит, и по отношению к замечательному уважаемому МФТИ – в чем следующий шаг университетской модели как таковой, где надо решить вот эти две основные задачи: