– Ну, допустим, фотографию Овчаренко я видела и в обморок не упала. Как, впрочем, видела живьем ее родную старшую сестру – копию вашей Аллы. У сестры, кстати, муж-красавец и двое детей.

– Да ладно заливать-то! – отстранился от меня Петюня, смерив недоверчивым взглядом.

Не верит… Ну и ладно! А Нюрка, значит, Аллу жалела. Так жалела, что та даже бесследно пропала. Впрочем, не она одна.

Я решила, что на этом нашу беседу с наладчиком можно закончить. Я поблагодарила его за уделенное мне время и собралась наконец-то отправиться в бухгалтерию. Однако Петюня, как видно, рассчитывал на нечто большее, чем простое прощание. Он загородил своим тщедушным тельцем проход и многозначительно посмотрел на меня:

– А ты сейчас, значит, в бухгалтерию решила наведаться? Правильно, скажу я тебе, решила! Здесь же одно жулье и ворье!

Я посмотрела на низкорослого Петюню почти сверху вниз.

– Жулики и воры? – переспросила я. – А что же они украли и в чем нажульничали?

Наладчик, кажется, растерялся от такого вопроса.

– Что украли? – переспросил он. – Зарплаты воруют у работников, вот чего!

Я понимающе кивнула:

– Так. У вас лично сколько украли?

– Много. С каждой зарплаты моей подворовывают. И саму зарплату неправильно начисляют.

– А вы что, разбираетесь в бухгалтерии?

– Разбираюсь, потому как грамотный! Да я лучше их всех понимаю, как надо зарплату начислять. А они здесь такое творят!.. Жулики, одним словом! У них тут финансовая мафия!

– О как! Неужели мафия?

– Я, конечно, извиняюсь, мадам, но мухлюют они по-черному, точно вам говорю!

– А вы в прокуратуру обратитесь, – посоветовала я, – это по их части. Обязательно обратитесь. А хотите, я им сообщу? Напомните, пожалуйста, как ваша фамилия?

Огурцов смерил меня подозрительным взглядом:

– Да ладно! Че сразу в прокуратуру-то?..

Он потоптался несколько мгновений на месте, словно не решаясь сказать мне что-то.

– У вас ко мне еще вопрос?

Петруха вдруг расплылся в обольстительной улыбке:

– А ты, я, конечно, извиняюсь, мадам, ты того?.. Замужем?

Я сделала вид, что его вопрос меня не удивил, и ответила:

– Вообще-то пока нет, а что?

– Так я это… Могу с тобой замутить, если хочешь. Ты мне подходишь…

– Спасибо, конечно, за оказанную честь, – ответила я, смерив взглядом его тщедушную фигуру, – но я вынуждена отказаться от такого заманчивого предложения.

– А что так? – удивился Огурец и обиженно выпятил грудь. Видно, ему казалось, что так он будет выглядеть более импозантно.

– Боюсь ревности вашей мадам Лукошкиной, – ответила я, поворачиваясь к нему спиной и направляясь к бухгалтерии.

– А ты не бойся, Нюрку я возьму на себя! – заверил меня Огурцов.

Наверное, он искренне полагал, что он мужчина хоть куда! И что любая девушка сочтет за честь быть удостоенной его мужского внимания. Но я-то его мнения не разделяла. Однако не стоило огорчать Петруху резким отказом. Может, он еще пригодится мне в качестве источника какой-нибудь полезной информации.

– Ладно, я подумаю, – пообещала я, берясь за ручку двери.

– Подумай, красивая, хорошенько подумай! И если что… помни: я у себя в каморке! – многообещающе подмигнул мне Огурец.

– Буду помнить, как «Отче наш»! – пообещала я, скрываясь за дверью «мафиозной» бухгалтерии.

* * *

По дороге домой я заскочила в супермаркет и купила пиццу с курицей. Удобная еда – полуфабрикаты: разогрел в микроволновке – вот тебе и ужин! И не надо стоять у плиты, печь, жарить, парить, чистить картошку и замешивать тесто…

Дома, сняв влажные плащ и джинсы и развесив их в ванной на веревке, я прошла на кухню и налила в турку воду. Сейчас сварю себе кофе, сяду в кресло с ногами, буду есть свою пиццу и думать. Я пошла в комнату, на ходу стягивая свитер. Что там сказал Петюня насчет своих отношений с Лукошкиной? «Могут два свободных человека встретиться после работы и поговорить по душам?.. Вот мы и говорили…» Значит, отношения у них были, хотя Анна Ивановна и старше своего милого на четыре года. И что с того? Зато свободный мужчина и, главное, без своего жилья. Такого приюти в собственной квартире, он еще и благодарен будет!

А как насчет его отношений с Аллой? Кажется, тоже имели место быть. Если уж Огурцов не побрезговал женщиной старше себя, да еще и с фигурой перевернутой груши, то почему должен отказать молодой девушке, пусть и некрасивой, зато без детей и с приданым в виде бабушкиной квартиры? И тогда Анна Ивановна, раньше, возможно, и жалевшая Аллу, стала относиться к ней совсем иначе. Еще бы! Ведь эта «Буратина» увела у нее хахаля. И тут, думаю, от жалости Анны Ивановны не осталось и следа.

Я села в кресло, поставив около себя разогретую и порезанную на куски пиццу и чашку горячего кофе.

Так, так, так… Значит, причина мстить у Лукошкиной есть. Но как она могла похитить девушку? Хотя способы, что ни говори, есть. Если она сама и не водит машину, то у нее, возможно, есть брат или другой родственник, согласившийся помочь несчастной женщине. Подкараулили поздно вечером бедную Аллу за воротами фабрики, оглушили ударом по голове, затолкали в машину и увезли…

Куда? Да хоть куда! Например, на дачу к тому же родственнику. Или, возможно, девушку убили и закопали в лесу так далеко отсюда, что никому не придет в голову искать там бедную жертву.

Хорошая версия. Но для меня совершенно непригодная, потому что как тогда объяснить пропажи первых двух женщин? Они-то у кого увели хахалей? Или они тоже крутили шашни с наладчиком Петюней?

Нет, что-то тут не так. Скорее всего, заморыш Огурцов здесь вообще ни при чем, равно как и его подруга Лукошкина. Как-никак она мать двоих детей-подростков и должна понимать, что в случае чего она сядет надолго, а близняшки пойдут в интернат.

А что, если мы вообще зря объединили эти дела? Может, Королькова и Бейбулатова пропали по одной причине, а Алла совершенно по другой? Может, как раз у нее – семейные разборки двух сестер из-за квартир? Тогда мне надо пощупать сестру Аллы Соню. Вот эта «Буратина» мне точно не понравилась. Когда я ушла, она тут же устроила мужу разборки. Как она тогда шипела на мужа? «Виктор! Ты зачем ей про квартиру бабушки рассказал?» – «А что? Ты думаешь, она сама о ней не знает? Раз спрашивает, стало быть, в курсе…» – «Все равно не надо было говорить…» – «Как не говорить?! Сонь, ты что?! Это сразу вызвало бы подозрение…»

Соня не хотела, чтобы я знала про бабушкину квартиру. Но ее умный супруг понимал, что я так и так узнаю про это, а если скрывать, только хуже выйдет. А соседка назвала старшую сестру колдуньей и Сонькой – Золотой Ручкой. Подозрительно все это? Более чем. Значит, надо следить за сестрой Аллы, а не за Анной Ивановной Лукошкиной. Пусть Лукошкина наслаждается обществом своего «интеллектуального» Петюни, с которым теперь осталась без всякой соперницы.