Остальная охрана жила довольно далеко – наверху, отдельно. У ребят была своя столовая, кинозал, спортивная площадка, для них организовывались экскурсии в Ялту, Севастополь.

Тем не менее жизнь охраны протекала довольно однообразно, с годами у всех накапливалась усталость. Некоторые приезжали заранее, а поскольку Генеральный еще иногда продлевал себе отдых, командировка у многих офицеров затягивалась иногда до двух месяцев.

На берегу моря стояло еще два домика. В одном из них жил помощник Леонида Ильича, которого он брал на юг для работы. В другом размещалась береговая охрана, наблюдавшая за акваторией моря, здесь же, рядом, находилась лодочная станция – с водными лыжами, спасательными кругами, аквалангами. Дежурили опытные аквалангисты.

Дни Генерального планировались просто и были похожи один на другой. Довольно рано, в 7–7.30, вставал, до 9 плавал. Завтракал. Зарядкой после семидесяти лет почти не занимался, чуть-чуть разомнется, и все. Впрочем, врач-инструктор по физкультуре иногда неожиданно появлялся.

Днем регулярно делал массаж.

С 16 до 18 ежедневно приглашал к себе для работы помощника.

Купался Леонид Ильич часто и подолгу. Случались заплывы до двух с половиной часов. Мы, охрана, замерзали в воде, а он все плавал. Доктор Родионов буквально умолял подшефного выйти из воды, просьба вызывала обратное действие:

– Что, замерз? Уходи.

– Я поплыву.

Родионов возвращался на берег, а мы продолжали оставаться в воде… Опасений, что Генерального схватит судорога, не было: я с напарником плыл рядом, в десяти – пятнадцати метрах от нас двигалась весельная лодка с двумя сотрудниками охраны, сзади, в полусотне метров, шел катер с аквалангистами и врачом-реаниматором.

Мы настолько замерзали в море, что, ступив на пирс, тут же просили у доктора спирт. Леонида Ильича била дрожь, и он шел либо под горячий душ, либо в бассейн, где вода была значительно теплее.

Всякие уговоры в море – холодно, волна, шторм и т. д., на него не действовали, он входил в азарт. Еще как-то можно было вести разговор по дороге на пляж: «Может быть, лучше сегодня поплавать в бассейне?» Он соглашался, что море штормит, но настаивал: «Пойдем, там видно будет», и, конечно, лез в воду практически в любую погоду.

Обычно он доплывал до конца зоны, до фарватера – это метров 800 от берега, и затем плыл вдоль побережья. Устанет – подплывет к лодке, уцепится за трап – отдохнет. Или схватится за лодку: «Ну-ка, ребята, покажите силушку», и они тянут его по воде. Иногда держится – против течения, а обратно – сам.

Однажды во время утреннего заплыва сильное течение и ветер погнали пловца от берега. Я предложил Леониду Ильичу залезть в лодку или взяться за трап, чтобы ребята подтянули его к берегу. Он отказался, нас уносило все дальше, уже пора было двигаться к завтраку, а мы с Брежневым все барахтались в воде, борясь с течением, он беспомощно болтался, как пробка. В итоге все же взялся за трап, ребята стали грести к берегу, оставалось где-то метров 400, когда он отцепился и вновь попытался плыть сам. Течение подхватило и понесло его теперь уже вдоль берега. Мы миновали наш основной пирс, затем женский пирс, лодочную станцию и, наконец, всю территорию госдачи. Нас тащило все дальше – миновали санаторий «Пограничник», попали уже в зону профсоюзного санатория… Брежнев упорствовал, отказывался от всяческой моей помощи и советов. На руках у меня были морские, водонепроницаемые часы, я поглядывал на них.

Лишь в полдесятого нам с трудом удалось выбраться на берег, мы пешком через чужие пляжи двинулись обратно. Отдыхающие двух санаториев с огромным удивлением наблюдали, как по их берегу в окружении охраны вышагивает в одних плавках Генеральный секретарь ЦК КПСС.

Упрямый Леонид Ильич и после этого случая считал, что не ветер и не течение виной, а просто слишком далеко заплыли в море и на возвращение не хватило сил. После этого он придумал маневр: брался за трап, лодка утаскивала далеко в море, и там он, чуть не в километре, плыл вдоль берега.

Это произошло в конце первой половины семидесятых годов – перед начавшейся потом болезнью, он был очень крепок и полон сил. Но и потом, даже в год смерти, он в последний свой отпуск заплывал также далеко, В 1980 году прервал отдых, полетел в Москву, выступил на открытии Олимпиады. Говорил невнятно, но был еще крепок. Потом снова, сразу же, вернулся в Крым, опять – в море.

Да, плавал также далеко и подолгу, но уже – медленно. Он задыхался, волны накрывали его, я – в ластах, брал его под мышки, поднимал над водой, волны снова и снова накрывали нас обоих. Рядом плыли сотрудники личной охраны. Несколько раз в воде ему было плохо, он заваливался на бок, терял ориентацию и, случалось, полностью отключался. Такое бывало даже в бассейне. Мы соорудили сети, как гамак, проталкивали под него и, когда ему становилось плохо, поднимали в лодку.

Однажды была очень крутая волна, шторм – балла четыре, не меньше, и он полез в море. Это было подводное плавание, потому что волны накрывали его постоянно. Так он плавал минут пятнадцать. Мы с напарником, в ластах, практически стояли в воде и старались держать его под мышками над волнами. Неприятные минуты, страшные даже. А дальше – зрелище еще страшнее. Волны набрасывались на пирс и с упругой силой тащились обратно. Мы с трудом ухватились за поручни, закрыли собой железную лестницу, одной рукой ухватились за нее, а другой – за Генерального и так, в волнах, брызгах и пене, с огромным трудом вытащили его. Смертельный трюк – без преувеличения.

Происходило это за год до смерти.

Никогда, до последних дней, Брежневу не создавали на отдыхе больничных условий, как, например, это случилось позже, в сентябре 1983 года, когда на эту же самую крымскую «первую дачу» Андропову привезли «искусственные почки»; комнаты, переоборудованные и для него, и для медицинского персонала, превратились в больничные палаты.

У Леонида Ильича за все годы пребывания на отдыхе считанные разы заболевали зубы, вызывали врача – вот и все.

На рубеже семидесятилетия ему, правда, пришлось перенести довольно тяжелую операцию, кажется, связано было еще с фронтовым ранением. Врачи просили его лечь заранее, чтобы подготовиться. Он же лег буквально накануне, едва ли не за день до операции. И выписался также раньше срока.

Врачей он вообще не жаловал.

Мне кажется, его могучий организм был запрограммирован жить лет до девяноста. Сгубили его снотворные, и окончательно добила авария в Ташкенте…

Одна из главных достопримечательностей дачной территории – грот, уютный и живописный. К естественной его красоте добавилось творение человеческих рук: привозная земля, кактусы, агавы, валуны среди мелких морских камней. Три помещения: маленькая кухня – здесь заваривали чай или кофе; комната отдыха, также небольшая – две кровати, тумбочки, стулья, зеркала; зал для переговоров. Здесь каждый год в дни отдыха Леонид Ильич встречался с главами государств Восточной Европы. Некоторые из них нередко отдыхали в Крыму, пользуясь случаем, наносили визиты, но в основном программа составлялась заранее, задолго до отдыха Леонида Ильича. Даже когда он уставал или чувствовал себя неважно, на вопрос: «Может, не надо?» всегда отвечал: «Ну как же, товарищи просят – надо».