Когда началась и стала быстро прогрессировать болезнь, он начал терять и силу, и реакцию, но не отдавал себе в этом отчета, по-прежнему садился за руль, и для охраны наступали непередаваемые минуты – и у Рябенко, и у меня спины были мокрые. Один раз мчались после охоты из Завидова. Брежнев – за рулем.

– Что-то вправо меня тянет…

Водитель сидит рядом.

– Скорость, скорость снижайте и вправо, вправо!

Оказалось, лопнуло правое переднее колесо. Как он удержал на такой скорости руль – уму непостижимо.

В другой раз, в Крыму, проснулся, снотворное еще не выветрилось, он сел за руль иномарки, посадил рядом двух женщин-врачей и помчался из Нижней Ореанды в охотничье хозяйство. Это случилось без меня. Он еще не отошел ото сна, на крутом повороте не справился с управлением, но успел нажать на тормоз, и переднее колесо буквально повисло над обрывом.

Несколько раз ему (а значит, и нам) просто повезло.

С машинами иностранных марок – как с охотничьими ружьями: руководители держав знали пристрастия Генерального, и у него скопилось немало замечательных подарочных автомобилей. Английский черный «роллс-ройс», который он любил больше других (подарен был ему давно, еще до меня), два немецких голубых «мерседеса», японский «президент», «кадиллак», «линкольн».

– «Линкольн» – жидковат, – говорил он, что это обозначало, не знаю.

Это все были его личные машины. Чтобы они не застаивались, он старался соблюдать очередность езды на них.

Как человек военный, считал: садиться за руль служебной машины он не имеет права, она тебе не принадлежит. Хочешь сесть за руль – бери личный автомобиль. Когда была плохая погода – дождь или гололед, мы старались его обмануть и предлагали служебный «ЗИЛ», заранее зная, что он за руль не сядет. Он отказывался, стоял на своем и иногда назначал иномарку сам:

– В прошлый раз на какой машине ездил? На «линкольне»? Давай «мерседес».

Когда ехали на государственной машине, часто не давал водителю покоя, подгонял:

– Прибавь скорость! Ты же не молоко везешь.

За неделю до того, как наши генеральные секретари отправлялись в Крым на отдых (и при Брежневе, и при Горбачеве), в один-два вагона загружали ЗИЛы», «Волги» и отправляли заранее на юг. При Леониде Ильиче грузили еще и пару иномарок: обязательно черный «роллс-ройс» и еще что-нибудь в придачу. Иногда сразу после прилета в Симферопольский аэропорт он садился за руль.

Если за баранкой водитель, до Ялты мы доезжали минут за 40, до Нижней Ореанды – за 1 час 10 минут. Если же за руль садился Леонид Ильич, а с ним рядом – Виктория Петровна, он при ней особенно не лихачил, мы добирались до места за 1,5–2 часа.

Вспоминаю ранние поездки в Крым. Замечательное время, наверное, так только кажется потому, что были молодыми.

Обычно Леонид Ильич приезжал на отдых в начале июля. В первые же дни местные комитетчики проводили совещания, докладывали нам оперативную обстановку: столько-то убийств, разбойных нападений, изнасилований, столько-то венерических заболеваний и т. д. Рекомендации всегда одни и те же: с местными ребятами не связываться, с девочками тоже лучше не общаться.

Но у нас в охране ребята подобрались тогда молодые, здоровые. Одевались хорошо. В свободное от дежурства время дружно шли вечером на танцы в соседний профсоюзный санаторий. Приглашали девочек на танец, знакомились; представлялись кто как – спасатели на лодках… военные строители… геодезисты… отдыхающие из санатория пограничников… Но девочки, глядя на компанию подтянутых, крепких парней, догадывались, что за люди. Они же видели, как дружно мы «смывались». В 23.00 все должны быть на месте. Я возвращаюсь, а меня уже мои младшие коллеги обгоняют бегом. За опоздание – неувольнение на неделю-две.

На следующий день собираемся, смеемся:

– Ты кем вчера был?

– Военным строителем. А ты?

– Лодочным спасателем…

И с отдыхающими, и с местными ребятами старались не связываться – ни с трезвыми, ни с пьяными. До нас, еще при Хрущеве, произошла приличная драка между его охраной и местными орлами. Разнимала милиция. Потом был скандал.

С нами тоже все-таки произошел один случай. Подрались… Собственно, драки как таковой особенно не было, к нам пристали, не отпускали, и мы довольно легко со всеми разобрались. Кто что заслужил, тот получил. Со стороны это, наверное, выглядело эффектно.

На другой же день крымское начальство донесло Генеральному: ваши ребята наших местных… Мы думали – попадет. А он улыбнулся – ничего… Мне кажется, в душе остался даже доволен, что постояли за себя.

Да, хорошее было время. Я еще не был заместителем начальника охраны. Был молод. Обязанностей не так много, в свободное от дежурства время иногда мог выпить вина и пива.

…Нет, не только в молодости было дело. Если бы в последние годы, на рубеже девяностого, я захотел бы, как прежде, посидеть на лавочке в Ливадии и, отключившись хоть на несколько минут от суеты сует, выпить стакан хорошего вина, я бы не сумел этого сделать – уже ни вина хорошего в розлив, ни пива, ничего не стало. Все исчезло, испарилось, и крымская земля теперь неизвестно чья, делят – поделить не могут…

У членов Политбюро было два отпуска: летом – месяц и зимой – полмесяца.

Довольно притягательным местом являлась Пицунда, где находилось несколько госдач, одна из них – 9-я – отводилась для Генерального. Горбачев отдыхал там практически каждую зиму – в январе. Хрущев бывал там и летом (Пицунда в итоге стала для него ловушкой). Именно для Хрущева в середине пятидесятых годов на Пицунде был построен оригинальный бассейн с морской водой. Нажмешь кнопку – и стены бассейна из легкого алюминия раздвигаются, открываются гладь моря и горизонт. Плывешь – и полное ощущение, что ты не в бассейне, а в открытом море. У кого слизали этот проект – не знаю, я много ездил, но нигде подобного не видел.

В конце пятидесятых годов точно такой же бассейн был построен, тоже для Хрущева, и в Нижней Ореанде.

Брежнев отдыхал на Пицунде, кажется, единственный раз – зимой. Любимым местом отдыха для него всегда оставался Крым – Нижняя Ореанда. Чудесный уголок неподалеку от Ялты. Вокруг – хвойные и лиственные деревья: сосны, кедры, пихты, дубы, платаны, вязы, клены. Розы, вечнозеленые кустарники. Даже в тридцатиградусную жару здесь было прохладно – оазис, благоухание.

Двухэтажный особняк довольно скромен, особенно в сравнении с виллами будущих партийных, советских, военных руководителей, провозгласивших демократию и перестройку. На первом этаже – три комнаты и маленький детский бассейн, на втором – спальня супругов, рабочий кабинет, столовая и гостиная. На север и юг выходили две большие лоджии, на первой хозяева завтракали, на второй – обедали.

Особняк соединялся переходом со служебным домом, там находились комнаты начальника охраны, двух его заместителей, дежурное помещение и кухня, откуда доставлялась на тележке пища в главный дом.