Последнее она произнесла с явным торжеством, если не со злорадством.

— Поспешите, госпожа, — фыркнула она мне, онемевшей от ужаса.

«Неужели, неужели...» — билось в моём мозгу. Я не была наивной девочкой и могла предположить всякое, но только не это. — «Они знали, что правитель придет в спальню этой ночью. Они знали, что здесь будет происходить. Знали — и держали всё в секрете. А что, если бы… если бы я не захотела, ммм?»

Понимая, что тянуть дольше уже некуда, я поднялась с кровати — мне пришлось подняться. Меня окружила толпа недовольных служанок. И чего они все на меня взъелись, если это изначально был план самой невесты и её интригана-папашки? Потерпевшая сторона здесь я!

Девицы под управлением самой старшей и самой злой служанки заставили меня покинуть спальню, где прошла самая чудесная ночь в моей жизни, и провели во вчерашний «СПА»— комнату с бассейном, которая, видимо, заменяла в замке обыкновенную ванную.

Впрочем, сейчас мне было не до роскоши, в которой утопал дворец повелителя Арна.

Мне было больно.

Болело тело. Не только рука, которую поранила служанка. Болело всё, начиная от припухших губ, которые этой ночью выдержали настоящий натиск одного озабоченного правителя, до мышц, наличия которых я у себя даже не подозревала.

Впрочем, губы у меня раньше тоже никогда не болели. Это вообще нормально?

А ещё, несмотря на всю мою мысленную браваду, болела душа — моя человеческая душа, которая не верила — отказывалась верить в то, что произошло. Получается, господин Днарр и Найви врали мне с самого начала. Никто не собирался подменять меня вчера вечером — зря я наивно ждала появления подружки. Не только ради белого платья и «пустого» запаха им была нужна подставная невеста.

Служанки тем временем больше не церемонились.

Под ядовитым взглядом старшей, меня мыли как животное — драили мочалками кожу, цеплялись за волосы, резко приказывая повернуться, поднять руку или ногу. Даже коней в конюшнях моют куда ласковей и аккуратней. Впрочем, лошадки могут и лягнуть со всей силы.

Я с разочарованием посмотрела на свои голые розовые ступни. С учетом того, что все радскарки «оснащены» встроенным холодным оружием — длинными и острыми когтями, пытаться как-то ответить могло быть чревато ещё одним последствием: руку, которую поранила служанка, сейчас жгло от мыла, которое попало в рану.

Пришлось сцепить зубы и просто ждать.

Когда волосы были высушены, я ожидала, что меня ждёт очередное полотенце с отваром шарнара.

Но его не последовало. Наоборот меня тотчас отвели в ещё одну комнату, не на вешалке, парящей прямо посередине комнаты ( ох уж эти новые технологии), висело обалденное… непередаваемо красивое алое платье.

Плотный красный шёлк на лифе плавно переходил в легкую дымчато-алую многослойную органзу (или какой-то похожий материал). Всё платье сияло… за счёт многочисленных драгоценных камней, которыми оно было украшено.

— Повелитель велел украсить платье аратом, — протянула служанка, правильно поняв моё изумление. — Этот камень изумительно подчеркивает платье.

«Ещё бы не подчеркивал», — иронично подумала я. — «С такой стоимостью-то…»

Арат, насколько я слышала, был примерно в раз двадцать дороже самого чистого и дорогого природного бриллианта. До этого момента я видела арат только однажды — на галстуке одного из очень высокопоставленных военных. Один крохотный арат.

А тут — целая россыпь.

— Вы порадовали ночью, повелителя, госпожа, — мерзко захихикала служанка, ей завторили все остальные. — Когда господин Днарр увидит на вас столько аратов, он несомненно будет доволен своей дочерью.

Получается, это платье, в конце концов, окажется на настоящей дочери Днарра?

Я удивлённо покосилась на служанок. То есть они сейчас хихикали как шакалки, думая, что меня заденет эта ерунда, так что ли?

Да, соглашусь, платье было безумно красивое и ещё куда более дорогое. Но… разве всё это могло сравниться с теми звёздами, под которыми я летала вчера ночью?

Я закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Всего только одна ночь под чужим именем — вот она, цена моего счастья. Жизнь несправедлива, и мне это надо как-то принять.

—Одевайте её, — рявкнула старшая служанка, не удосужившись даже добавить обязательное «госпожа». Но меня это сейчас вообще не волновало. Потом, наверное, мне станет обидно, появится злость — как на служанок так и на их хозяев, но сейчас… сейчас, чувствуя, как платье окутывает моё тело, я думала о мужчине, который прислал мне это платье. О его поцелуях, которые зажигали мою кожу, о его прикосновениях, которые согревали меня даже изнутри. Неужели так бывает?

А потом я провела рукой по тонкому материалу платья и вдруг поняла, что все мои воспоминания краденые. Платье это чужое, не моё. И вчерашняя самая лучшая ночь в моей жизни — тоже не моя. Украденная, одолженная ночь.

Я прикусила губы, чувствуя, что готова расплакаться — слезы уже подступили к уголкам глаз. Организм явно пытался облегчить мою боль выплескиванием лишней влаги наружу — не понимал, дурилка, что эта боль больше душевная, а не физическая.

Я, кажется, влюбилась в чужого мужа. Нет, даже хуже — я влюбилась в радскара — самого правителя Арна.

КА-РА-УЛ!!!!

Влюбилась…

—Накидку, — рявкнула старшая служанка и её подручные тут же накинули на меня ярко-синее шёлковое покрывало.

—А теперь на выход, — схватила меня за локоть старшая служанка. — Мы сильно опаздываем. Ваш отец ещё собирается благословить вас перед вторым днём.

То есть именно сейчас меня «поменяют».

Я почувствовала себя дворовой девкой, которую сунули на утеху князю — а затем выгнали обратно на скотский двор.

И самое ужасное, что я ничего не могла с этим поделать. Абсолютно ничего.

Потому что даже в сказках милые добрые Золушки не простые служанки, разгребающие золу по воле злой хозяйки — а просто замордованные благородные дочери.

Если бы я была радскаркой — пусть даже и дочерью слабого, захудалого рода, но радскаркой, то у меня оставались хоть какие-то мизерные шансы быть принятой правителем.

Но я принадлежала к другой расе, хуже того — я принадлежала к расе людей, что делало любые мои мечты глупыми и несбыточными.

Кто знает, какие у радскар традиции в отношении землян. Вдруг, такой тесный контакт вообще запрещен… и мне грозит какое-то суровое наказание? Радскары ведь только за пределами своей системы кажутся развитой, современной цивилизацией. А внутри своего общества это патриархальные мужланы, помешанные на традициях.

Но, если поскрести чуть глубже, то… нет, я не хотела признаваться в этом себе самой, но больше всего на свете я боялась встретить презрение в глазах правителя. Он стал моим первым мужчиной — и пусть я больше никогда его не увижу вблизи, я хотела сохранить то волшебство, которое случилось между нами.