— Я много о тебе слышал, — говорит он, протягивая руку.

Я задумчиво разглядываю его, задаваясь вопросом, что же он мог услышать.

— На самом деле, это не так, — признается он, улыбаясь. — Я вообще ничего о тебе не слышал. Просто, обычно так говорят при знакомстве.

Он поворачивается к Эдди и снова чмокает в щеку.

— Увидимся на следующей паре, солнце. Мне пора на занятие.

Завидую им черной завистью.

Мистер Ханушек заходит в кабинет и объявляет о тестировании по теме, которую мы только что прошли. Я не спорю, когда он дает мне листочек, и вся оставшаяся пара проходит в тишине.

***

Пока мы с Эдди протискиваемся сквозь толпу студентов, мой живот скручивает все больше и больше. Я уже жалею о том, что не пошла на русскую литературу. Как мы только могли подумать, что это облегчит нам жизнь? Я не знаю.

Мы подошли к классу Уилла, он придерживает дверь, приветствуя учеников.

— Мистер Купер, вы лучше выглядите сегодня. Хотите конфетку? — интересуется Эдди, когда мы проходим мимо.

В класс зашел Хави и, злобно посмотрев на учителя, сел на свое место.

— Всем доброе утро, — говорит Уилл, закрывая за собой дверь. — Вы хорошо справились со вчерашним тестом, молодцы. Элементы поэзии довольно скучная тема, потому я знаю, что вы все рады от нее отделаться. Следующая тема, которую мы будем обсуждать весь семестр, это артистическая поэзия[2], которая куда интересней. Артистическая поэзия состоит из традиционной, но с добавлением некоторых элементов; настоящего артистизма.

— Артистизма? — презрительно спрашивает Хави. — Вы имеете виду, как в фильме о мертвых поэтах? Где надо было читать написанную ими фигню перед всем классом?

— Не совсем, — отвечает Уилл. — Это обычная поэзия.

— Он говорит про слэм. — Говорит Гевин. — Как то, чем они занимаются в Клубе Дев9ть по вторникам.

— Что такое слэм? — спросила заинтригованная девочка в конце комнаты.

Гевин повернулся к ней:

— Это очень круто! Мы с Эдди иногда ходим посмотреть. Вы должны сами увидеть, чтобы действительно понять, — добавляет он.

— Это один из вариантов артистической поэзии. — Говорит Уилл. — Кто-нибудь еще ходил на слэм?

Еще пару студентов поднимают руки. Я — нет.

— Мистер Купер, покажите им. Прочитайте одну из ваших работ, — просит Гевин.

Я вижу нерешительность на его лице. Знаю по личному опыту — он не любит принудительно оказываться в центре внимания.

— Вот что я вам скажу, давайте договоримся. Если я прочитаю один из своих кусочков, все должны согласиться сходить хотя бы на один вечер слэма в Клуб Дев9ть в этом семестре.

Никто не спорит. Я хочу отказаться, но для этого надо поднять руку и заговорить. Потому, я не спорю.

— Никто не против? Тогда, хорошо. Я прочитаю вам один коротенький стих. Помните, вся суть слэма в поэзии иартистизме.

Уилл становиться в центре класса и смотрит на учеников. Он встряхнул руками и потянул голову вправо и влево, чтобы расслабиться. Затем, он прочистил горло — не так, как люди делают, когда нервничают; а так, как когда собираются закричать.

Ожидания, признания, сомнения текут из меня

Подобно кровавым рекам из мертвого человека,

Как простыни красные, смятые ,

В чистой комнате на кровати

Трудно дышать

Поражение –

Вот исход моего положения .

Этому дикому чувству подвластна,

Лишь часть моей души несчастной

Брошенной на произвол,

В этой дыре , продолбанной мной .

Я пленник открытой клетки ,

На дне пекла .

Свободному , но неприкаянному ,

Ничто не мешает ему,

Открыть эту чертову дверь,

Без ключей.

Но нетже.

Бунтарь не ищет легких путей!

В комнате воцарилась мертвая тишина. Никто не разговаривает, никто не двигается, никто не аплодирует. Все трепещут в благоговении. Ятрепещу в благоговении. И он хочет, чтобы я забылао нас? После такого?

— Ну вот, — говорит он, будто ничего и не произошло, и вновь садится за свой стол. Вся остальная пара проходит в обсуждении слэма. Я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на его дальнейших объяснениях, когда он углубляется в подробности, но все это время моя голова была занята мыслями о том, что он намеренно не встречается со мной взглядами. Ни единого раза.

***

Наступило время ланча, мы с Эдди поставили подносы на столик и заняли свои места. Я заметила парня, который сидит на пару рядов выше меня на занятиях Уилла, он как раз направлялся к нам. На его левой руке балансировали два подноса, а на правой висел рюкзак с торчащей пачкой чипсов. Он сел напротив меня и вывалил свою добычу на поднос. Когда миссия завершена, он достает двухлитровую бутылку колы из рюкзака и ставит перед собой. Открыв ее, парень делает долгий глоток. Затем, он посмотрел на меня, и поставил бутылку на место, вытирая рот рукавом.

— Эй, новенькая, ты будешь пить свое шоколадное молоко?

Я киваю.

— Именно для этого я его и взяла.

— А что на счет булочки? Будешь ее есть?

— Она тоже здесь не без причины.

Он пожал плечами и потянулся к подносу Гевина, забирая его булочку, как раз когда парень оборачивается и шлепает его по руке, но уже слишком поздно.

— Господи, Ник! Ты никак не набереш десять килограмов к пятнице. Сдавайся! — крикнул Гевин.