– Ты плачешь, что ли? – удивился он.

– Нет.

– Ревёшь, – фыркнул Лукас и ещё раз пнул мою книгу. – Малышка, это дебильное суеверие.

– Творческие люди – самые суеверные.

– А вот это всё уже хрень! – рявкнул Лукас, потом подобрал книгу и ткнул пальцем в надписи. – Вот тут написано, что твои книги регулярно становятся бестселлерами по версии New York Times.

– Да!

– Тогда ответь, кто написал все эти… – Лукас прочитал приписку. – Девять романов о великой любви? Твоё суеверие или ты сама?

– Сама, конечно! Но…

– Никаких «но», крошка! Если ты добилась этого, значит, ты талантлива и трудолюбива. Без всяких грёбаных суеверий. Так что пора избавляться от них. В топку всё.

Лукас открыл заслонку печи и затолкал мою книгу.

– Дрова хорошо разгораются. Уголь я уже загрузил, так что можем отправляться в дом и наслаждаться благами цивилизации.

Лукас притянул меня к себе и внезапно крепко обнял. Я едва не задохнулась в его объятиях.

– Полегче, медведь-гризли!

– Скорее, белый медведь, – фыркнул Лукас и подхватил меня на руки.

– Я дико голоден, – заявил он, неся меня в сторону дома.

– Опять? – простонала я, зажмуриваясь, потому что ветер горстями швырял снежинки в лицо.

– Малышка, твоя лепёшка была вкусной, но она была крошечной. А я не ел почти целый день.

– Надеялся на дармовое угощение? – спросила я сквозь слёзы. – Или боялся, что, набив брюхо, застрянешь в трубе?

Лукас рассмеялся и захлопнул дверь дома. Он посмотрел на меня обжигающим взглядом.

Если вы думаете, что лёд не умеет обжигать, то вы ошибаетесь.

От взгляда Лукаса у меня всё затрепетало внутри. Кровь забурлила в венах.

– Второй вариант намного веселее, но не ел я по другой причине.

Лукас помолчал и признался.

– Мне кусок в горло не лез. Вероятно, от волнения. Не каждый день залезаешь в дом через каминную трубу, чтобы отжарить симпатичную малышку вроде тебя.

Грубоватое признание прозвучало искренне и приятно для меня. Мои щёки запылали.

– Не стой на пороге, крошка.

Лукас помог мне разуться и снять пуховик.

– Я видел охлаждённую тушку кролика в холодильнике и кое-что из овощей. Помогу тебе приготовить.

Лукас усмехнулся.

– Теперь я понимаю, почему ты не готовишь. Целый день витаешь мыслями в своих горячих сказках и забываешь, наверное, даже поесть.

– Иногда именно так и происходит, – вздохнула я.

– Я помогу тебе приготовить, великая писательница сказок для больших девочек, – милостиво согласился Лукас. – Заодно расскажу историю одного болвана. Суеверного болвана.

Заинтригованная, я двинулась вслед за Сантой.

Я ожидала, что Санта повяжет вокруг своего роскошного тела фартук.

Но он проигнорировал протянутый фартук, мрачно фыркнув:

– Нет. Фартуки для каблуков.

– Вдруг заляпаешь футболку? – предположила я.

Лукас повернулся ко мне и порочно усмехнулся.

У него была особенная улыбка, уголки которой прятались в бороде. Мне постоянно казалось, что мужчина просто насмехается, но не улыбается по-настоящему.

– Если ты переживаешь за чистоту моей футболки, то я её сниму, – пообещал он и привёл угрозу в немедленное исполнение.

Вернее, он снимал футболку очень медленно и… жестоко.

Жестоко было поднимать край ткани так мучительно медленно, обнажая знойное, зрелое мужское тело по жалкому дюйму.

Мне хотелось, что он содрал футболку с себя одним рывком!

Я жадно пожирала взглядом идеальные кубики прокачанного пресса и косые мышцы живота, уходящие вниз буквой V.

Лукас был суров, но притягателен. Его красота не имела ничего общего с красотой фотомоделей на обложках модного глянца.

Я зачарованно смотрела на него и видела Лукаса воином, защитником, рабочим на тяжёлой физической работе.

Так легко было представить, как он занимается привычными домашними делами где-нибудь в суровой и морозной глуши.

Мне стало жарко. Я хотела бы на него посмотреть в другой обстановке.

Мне хотелось узнать, как его зовут полностью и чем он занимается. Пьёт ли кофе и складывает ли ноги на журнальный столик?

Смотрит ли бейсбол или болеет всей душой за хоккей?

– Я не ледяная статуя, Мэрайя…

Хриплый голос Лукаса вернул меня к действительности.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты смотрела на меня так, словно хотела облизать меня и обсосать каждый дюйм моего тела, потрогать язычком, как ледяную сосульку в детстве.

Я рассмеялась, отводя взгляд в сторону.

– Я не облизывала сосульки в детстве!

– И не ела снег?

– Нет, конечно!

– Тогда ты потеряла очень многое.

Лукас полностью снял футболку и комкал её своими сильными пальцами. Грудные мышцы были выпуклыми и идеальными. Татуировки на теле мужчины притягивали мой взгляд.

Надо было перестать на него пялиться…

Хотя, какого чёрта? У меня, мать вашу, горячие каникулы!

Так что я уселась поудобнее и не стала себе отказывать в удовольствии созерцать идеальное мужское тело.

Лукас хохотнул и швырнул в меня своей футболкой.

– Ты неисправима, малышка. Но лучше бы тебе оторвать свою попку от стула и начать помогать мне.

– Я не знаю, что делать.

– Я тебе подскажу. Для начала возьми овощи и вымой их. Потом очисть!

Лукас достал тушку кролика и медленно перечислил всё то, чем предстояло заняться мне.

– Лучше было бы дать полежать этому парню в приправах, тогда мясо было бы ароматнее, – с сожалением произнёс Лукас.

Я в это время сражалась со слезами, очищая лук.

На столе уже лежала очищенная морковь, цукини, гора стручковой фасоли, перец паприка и несколько томатов.

Я смотрела, как ловко Лукас разделывает тушку кролика и не могла не задать ему вопрос:

– Ты часто готовишь?

– Во всяком случае, чаще, чем ты!

– Ха-ха! А если честно?

Я обрадованно убрала лук подальше и промыла горевшие от слёз глаза.

– Я живу один. Так что иногда приходится готовить, – нехотя ответил Лукас.