привело его пока, на данный момент. Курт заметно тронут.

– С одной стороны, я немного завидую тебе, знаешь, столько разных стран ты повидал и столько состояний испытал. С другой – я, конечно же, никогда бы не стал переступать определенную черту, сам понимаешь, о чем я.

– И правильно. В этой жизни есть вещи, которые точно делать не стоит никому и ни при каких обстоятельствах, и то, о чем мы говорим, занимает в этом списке одно из первых мест. Уж я-то знаю кое-что об этом. Теперь.

Берлин – как Минск и Варшава – кажется совсем молодым из-за полного отсутствия старинной архитектуры… Еще один освобожденный город… Интересно, здесь оставался хотя бы десяток уцелевших зданий к концу войны?.. Егоров и Кантария знают кое-что об этом… Все случилось из-за того, что целый народ всерьез поверил, вопреки исторической очевидности, что является самым прогрессивным, высокоцивилизованным и сильным на Земле, а следовательно, и непобедимым… Только унизительное военное поражение смогло разубедить его, а все эти националистические амбиции и бред о превосходстве лишь превратили в итоге этот в целом неплохой, трудолюбивый и сентиментальный народ в объект насмешек и карикатур для всего мира на десятилетия вперед… Уже после Сталинграда, после Курской дуги… Точно так же с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных… Наше тело более способно переносить стужу, зной и труды, чем их тело… Егоров и Кантария знают кое-что об этом… И дух наш, слава богам, тоже тверже их духа, и если только боги, как и в прежнее время, даруют нам победу, то в удел им достанутся раны и смерть… Зловонные скелеты в полуистлевшем обмундировании… Рейхстаг под флагом ФРГ… Где-то границы появляются, где-то исчезают… Германия воссоединилась, мы распались… Величайшая геополитическая трагедия… Чудо западного рационализма… Полное подчинение… Идеальный демографический план… Представь себе, что было бы, если бы они еще и войну выиграли… В следующем году очередь Польши… Новые дороги, новые пути… Перемены, которых мы не ждали и которых мы не хотели… И, появляясь, исчезают вновь…

В автобусе он, уткнувшись в окно, мрачно наблюдает за проносящимися мимо них игрушечными пейзажами тесноватой бюргерской идиллии. Усталость, недосыпание, апатия, отсутствие настроения постепенно начинают брать верх над его осознанной волей. Дурные предчувствия и тяжелые, тоскливые мысли, всегда отдаленно маячившие лишь на заднем плане сознания, едва шевельнувшись, теперь исподволь завладевают его душой.

И опять это ощущение балансирования на краю обрыва, со дна которого порой столь явственно веет замогильным холодом… Ступни скользят и все более неуверенно находят опору в накопленном позитивном опыте… И вновь это ощущение скольжения, необоримого соскальзывания, потому что медленный постепенный спуск по наклонной в этом случае исключается… Теперь возможно лишь стремительное падение в до боли знакомую, непроглядную зыбь… Но сегодня лучше, чем вчера, а вчера было лучше, чем на следующий день после возвращения из Рима… Окончательного прибытия на место предназначения, где все стало бы хорошо и спокойно, не будет… Надо свыкнуться с этой мыслью… Предстоит каждодневная, ежеминутная борьба с внутренними демонами… И каждый день надо будет различать перед собой возможность поражения, сокрушительного и тотального…

Впрочем, опять же, сегодня действительно лучше, чем вчера, а вчера было лучше, чем на следующий день после возвращения из Рима… Ведь тогда падение в знакомую, непроглядную зыбь казалось практически неминуемым… Ведь я помню, что тогда я даже заранее смирился с этой жуткой перспективой, и все, чего я тогда хотел, – это попытаться сделать, то есть начать и завершить, хоть что-нибудь хорошее в этой жизни… Тогда, думал я, все это будет не зря… Но разве кому-то ведомо, что есть добро?.. Если бы человек мог обладать подобным знанием, причем именно реальным знанием, а не субъективным мнением, этот мир был бы на миллионы световых лет ближе к совершенству, потому что, уверен, большинство людей стремилось бы делать добро, а не зло… Кто может знать наверняка, где, когда и как он совершит доброе дело?.. Если принять категории добра и зла, то суть доброго деяния должна быть в том, что оно является таковым в общей реальности, а не в своих или чьих-то еще представлениях… Творить добро было бы легко… Человечество достигло бы божественного состояния… Если отталкиваться от веры в существование добра и зла, если сделать осознанный выбор в пользу такой веры, становится совершенно очевидно, что человек всегда и везде творил добро, на протяжении веков, и не важно, что все эти добрые деяния в итоге перевешивало зло… Придя к этим выводам, я должен был признать, что времени понадобится намного больше, чем казалось вначале, что у внутренних демонов придется отвоевывать миллиметр за миллиметром, шаг за шагом, миг за мигом, каждый день своей чистой жизни, день за днем бороться за эту земную жизнь, чистую, как лист бумаги, на котором когда-то может появиться хотя бы пара простых слов о добром деле, начатом и завершенном… Еще позже я понял, что практически никогда человек, реально совершающий доброе дело, не ведает об этом… Добро исподволь свершалось руками человека, а он порой узнавал об этом лишь годы спустя, а может, и не узнавал вообще… Вот почему я буду день за днем пытаться отвоевывать себе свое время, драгоценное время чистой жизни, как бы отчаянно скользко мне ни было здесь, на краю обрыва, со дна которого порой столь явственно веет знакомым, замогильным холодом… Когда этот бесчеловечный холод из-за края обрыва, из жадных глубин ненасытной, зыбучей бездны начинает вторгаться в основы повседневного бытия, заполоняя собой все поры внезапно враждебной обыденности, очень важно не поддаться чувству обреченности, не дать убийственной инерции скольжения увлечь себя, суметь найти опору внутри себя и своих близких, если тебе посчастливилось иметь вокруг себя людей, оправдывающих это название…

Альберт очнулся от полудремы, в которую его погружал ровный бег пульмановских шин по гладкому автобану. В конце концов, что это за негатив сплошной в голове. Пора завязывать со всем этим грехом уныния. Только бы добраться до конечной цели, выяснить для себя все, как есть, вернуться, и тогда можно будет начать все заново. Он сможет.

Колокольни, мельницы и коровы… А ведь мы уже на подступах к линии Мажино… Сейчас проезжаем Турне… Обычный бельгийский городок с богатой историей… Колыбель Меровингов, в свое время разрушенная и разграбленная вторгшимися сюда пришельцами, моими земляками… Право почвы против права крови… Дружинники пили в Вальгалле вино и гуннам не верили… Эпический махач… Разграбить все эти построенные римлянами города… Дадут вам, множество гуннов, в золоте