– Бьешь рекорды прямолинейности, – заметил он. – Редко бывает, когда прямо спросишь, и тебе так же прямо ответят. В тебе что-то изменилось, Ксю, раньше ты была все не такой откровенной… Да, Алина здесь. Мы думали поселиться в гостинице, в отдельных номерах, само собой, но тетя Лена сказала, что не позволит нам тратиться на жилье, и что мы должны остановиться у нее. Ну, и…

– Понятно. А Кристинка как? Наверное, напугана?

– Нет, не очень. Она наоборот даже радуется, что не нужно ходить в школу, и что она в другом городе сейчас. Путешествовать обожает…

– Это она во втором классе, да?

– Да, да.

– Подумать только, ведь совсем, по-моему, недавно я девчонкой девяти лет была на твоей свадьбе, а теперь уже твоей дочурке почти столько же лет, сколько мне тогда…

– Интересно, что ты об этом помнишь?

– О чем? – улыбнулась Ксюша.

– О моей свадьбе. Я, например, даже не помню, что ты была там…

– Не помнишь?

– Очень смутно. Ты была такой… маленькой тогда, а у меня в голове тогда царила Алина…

– Теперь ты бьешь рекорды прямолинейности, – насмешливо сказала Ксю. – Мог бы и не говорить, что не помнишь обо мне. Я прекрасно знаю, сколько я занимала твои мысли в то время.

– Зато теперь я думаю о тебе гораздо больше, чем полагалось бы.

– В самом деле?

– А думаешь, что нет? – Марк протянул руку через стол и накрыл ладонью ее ладонь, лежащую на столе. Ксюша подняла глаза и посмотрела на него. – Ксю, не знаю, возможно, ты считаешь, что я больше о тебе не вспоминаю… Но это далеко не так. Помнишь, на Лешиной свадьбе ты сказала, что я вроде как бегу из дома родителей? Так, между прочим, и есть. Только я бежал не из дома родителей, а вообще из города. Березино давит на меня как склеп – даже жутко. Раньше – до твоего приезда из Барановичей – я жил, и все было нормально… А теперь я вдруг понял, что и не жил-то вовсе, а словно спал каким-то холодным сном. Ты словно заново меня жить научила, Ксю.

– Красиво звучит… – с задумчивым сомнением сказала Ксю.

– Дорого бы дал, чтобы не говорить этого! Мне не к лицу лирические речи трубадура, знаю. Давно уже привык к своему образу Бармалея, – Марк горько усмехнулся и отпустил Ксюшины пальцы. Его рука, словно обессилев, опустилась на стол. – Я и не думал говорить об этом… но так есть. Ты умеешь помочь мне, развеселить, поддержать… я тебе доверяю… Иногда у меня чувство, что ты и только ты в этом мире способна меня понять… и если бы такое было возможно… я бы пошел за тобой куда угодно, или бы попросту не отпустил от себя никуда! Но…

Ксюша тихонько тронула его руку кончиками пальцев. Ей было немного странно видеть Марка таким… взволнованным, что ли, порывистым… Сейчас он говорил искренне, не подбирая слов и оборотов, а ведь обычно он насмешлив, язвителен и даже циничен. Девушка вдруг вспомнила свой сон о развалинах , где в поисках выхода бродил Марк, и подумала, что ведь вся жизнь ее и Марка теперь – сплошные поиски выхода из запутанной донельзя ситуации. Они… любят друг друга. Именно любовь, безграничную нежность видела Ксю во взгляде Марка сейчас… Но как же им можно любить, если они родственники?

– Что нам делать, Марк? – спросила Ксюша тихо. – Я без тебя не могу…

– А я без тебя.

– Даже в детстве, когда я была маленькой, а ты вечно смеялся и дразнил меня… наверное, уже тогда я влюблялась в тебя… Я всегда была немножко бесстыдницей , видно, поэтому я теперь отважилась на отношения, которые установились между нами. Я часто думала о таких вещах, при воспоминаниях о которых сейчас я ужасно смущаюсь… Это я, конечно, не о тебе думала, а вообще… И, конечно же, не думала ни о какой любви тогда, мне этого и в голову не приходило. Но ты был для меня как-то ближе, чем все остальные.

– А теперь? – с интересом спросил Марк.

– Как будто ты не знаешь! Марк, мне… плевать на то, что ты мой брат. Я это знаю, но мне уже все равно… Просто… я так… люблю тебя…

– Ксю… – Марк погладил ее по щеке. – Я не хочу потерять тебя. Я чувствую, что ты – только для меня. Я не смогу без тебя. Давай перестанем прятаться? Пусть все узнают, что мы любим друг друга и хотим быть вместе! Давай, Ксю?

– Не сейчас, Марк, – мягко сказала Ксю. – Давай подождем, пока я закончу училище, ладно? Ведь если мы обо всем расскажем сейчас, то все равно не сможем быть вместе. У меня не получится бросить учебу в Гродно, а у тебя – работу в Минске… И ты ведь сам не любишь забегать вперед. Еще неизвестно, что случится за три года. Сейчас во всем признаваться нет смысла – ведь мы еще и разойтись можем… Я предлагаю поступить по-другому. Лучше это время переждать, пускай семья пока ничего благополучно не знает. Мы с тобой друг другу решительно ничего не должны, каждый может делать то, что ему нравится, устраивать свою жизнь, как угодно… Если через три года, в июле 2009-го все между нами будет так же, как сейчас, то мы объявим о себе. Если же ты решишь жениться на другой, или я почему-то передумаю, то все это безобразие останется между нами, а не станет еще одной тайной семьи Кличенко…

Во взгляде Марка Ксю заметила какое-то странное выражение. Должно быть, ему в голову пришла та же мысль, что и Ксюше: как быстро они поменялись ролями! Ведь недавно именно Ксю спрашивала у Марка, что будет с ними дальше, а Марк терпеливо советовал «не бежать впереди поезда». А теперь уже она спокойно рассуждает о том, что нужно повременить, выждать какое-то время… Но, подумав так, Ксюша не испытала радости оттого, что теперь, похоже, ее слово – решающее.

Марк сделал жест покорности Судьбе.

– Пусть будет так, как ты сказала. Три года мы ничего не должны друг другу, а там будет видно, – сказал он.

Прошла неделя. Косоглазия у Кристины не обнаружили, была замечена лишь ранняя степень развития дальнозоркости. Маркова тетя посоветовала почаще проверять Кристинкино зрение, но сказала, что для этого не обязательно отвозить девочку в Минск.

– А очки не велели заказать? – спросила Ксю.

– Пока нет, – покачал головой Марк. – Но в дальнейшем такая возможность не исключается.

– Ксюша, а почему у тебя в комнате три кровати и три стола? – спросила с любопытством Кристина.

– Потому что я в комнате живу не одна, а еще с двумя девушками. Это общая комната, и поэтому дом называется общежитие, – объяснила Ксю.

– А кем ты будешь?

– Я визажистом буду, – ответила Ксю. Заметив недоумение в глазах маленькой собеседницы, она пояснила: – Я буду делать макияж – красить губки, глазки…

– А разве за это платят?

– Конечно. Ведь платят же за прическу в парикмахерской!

– И тебе интересно учиться?

– Очень интересно. Я бы не училась, если бы было не интересно.

– А… меня накрась, пожалуйста, – попросила Кристина. Марк нахмурился и хотел что-то сказать, но Ксюша его опередила.