нужен удар по правому флангу, — предложил начальник штаба, — у немцев он ослаблен из-за потерь, ИСы майора Крутова сомнут их.

Говоров молчал. Сказанное своим заместителем он прокручивал в голове последние десять минут: отдавать приказ Крутову на контратаку или нет? В случае успеха удастся удержать оборонительные позиции и добить весьма внушительный ударный кулак. Но в случае неудачи у генерала вообще не останется резервов для борьбы с танковыми прорывами врага. С другой стороны, Говоров знал, что танков у Моделя гораздо больше, почему он не усилил ударную группу?

— Соедини меня с майором Крутовым, — приказал Говоров связисту. Через полминуты тот уже протягивал генералу трубку. Но отдать приказ генерал не успел, его прервал возглас наблюдателя:

— Товарищ генерал, танки!

— Оставайся на связи, — приказал Говоров Крутову и взялся за бинокль

Наблюдатель не ошибся: от железнодорожной станции на поле боя выползали «Тигры» — подкрепление, посланное Моделем. Один, два, три… двенадцать машин.

Говоров с каменным лицом взял трубку рации:

— Майор, оставайся на позиции, — спокойно сказал он. — Как понял?

В трубке молчали.

— Как понял, майор? — Говоров повысил голос.

— Вас понял, товарищ генерал, — наконец, ответил Крутов. — Есть оставаться на позиции.

Говоров положил трубку.

Глава 78. ПОМОЩЬ С ВОСТОКА

Фельдмаршал Модель поднимался на колокольню Храма Петра и Павла, что на правом берегу Которосли. По узкой лестнице с высокими ступеньками двигались под одному: первым шел капитан Лоренц, командир наблюдательного пункта, за ним сам Модель, а замыкали шествие штабные офицеры. Молодой капитан, робевший в присутствии высокого начальства, поминутного оглядывался с виноватым видом — будто он сам построил эту неудобную лестницу и теперь извинялся за это. Модель поймал себя на мысли, что за время пребывания в России он поднялся на столько колоколен, что и не упомнишь — русские строили свои храмы в живописных местах, откуда открывались просторные виды, простиравшиеся на десятки верст. Должно быть, колокольный звон слышался из самой глухой деревни, напоминая крестьянам о вечном, вырывая их на мгновение из тягот повседневной жизни. А потом, когда пришли большевики, колокола сняли — новой власти требовались пушки для войны с классовыми врагами. А еще спустя двадцать с лишком лет воевать пришлось уже не друг с другом, а с врагом, пришедшим с Запада.

Последние несколько ступенек, и процессия достигла площадки, где когда-то звонари раскачивали языки огромных колоколов. Модель бросил взгляд наверх: огромные крюки, на которых держались колокола, торчали из потолка, напоминая, для чего именно когда-то построили эту колокольню.

Фельдмаршал подошел к стационарному биноклю, закрепленному на вертикальной штанге. Оптика, как всегда, обеспечивала великолепный обзор. Бой уже завершился. На просторном поле между железнодорожной веткой и советскими позициями, захваченными немцами, возвышались «Тигры». Возле подбитых машин уже суетились ремонтные бригады, готовя их к эвакуации в ближний тыл, совсем недалеко — мастерские оборудовали в железнодорожном депо. Оценить потери русских с такого ракурса оказалось сложно — подбитые тридцатьчетверки оставались в танковом окопе, скрытом от наблюдения за земляным валом. Впрочем, воздушная разведка скоро исправит этот недостаток — «Рама» уже висела над полем боя.

— Какие у них потери? — спросил Модель, не отрываясь от наблюдения.

— По донесениям десять танков, — ответил Кребс, начальник штаба. — Но отсюда их не видно.

— Среди них есть тяжелые?

— Нет, мой генерал, только средние, Т-34.

Фельдмаршал перевел взгляд дальше, южнее Щедрино, — туда, где среди полей поднимались небольшие рощицы. Модель не сомневался, что в одной из них — или в нескольких — Говоров скрыл свой резерв: тяжелые ИСы, каждый из которых мог победить любой немецкий танк в дуэли один на один. Да только таких машин у советского генерала осталось в несколько раз меньше, чем «Тигров» у Моделя — вот почему Говоров до сих пор не пустил их в ход. Фельдмаршал специально бросил в первый бой не так много «Тигров», чтобы вынудить противника ввести в сражение резерв в надежде разгромить атакующих — но Говоров, видимо, обладал стальной выдержкой. И теперь этот резерв, оставшийся у русских, беспокоил фельдмаршала — в оперативных планах все время требовалось учитывать возможность сильного и внезапного удара русских.

Так или иначе, первое сражение мы выиграли, напомнил себе Модель, и тот самый танковый окоп, выросший за два дождливых дня, теперь в наших руках. Да, потери серьезные, но потери русских по числу машин еще больше, так что счет в нашу пользу. Если так продолжится дальше, Говорову скоро нечем будет воевать.

Итак, дорога на Щедрино открыта. Модель оторвался от бинокля и повернулся к Кребсу.

— Сегодня до конца дня надо провести разведку местности. Выясните, наконец, где русские прячут свои ИСы. Завтра начинаем второй этап, как и планировалось.

— Есть, мой генерал, — ответил Кребс. Он выглядел довольным — в кои-то веки инициатива перешла к вермахту. Генерал считал, что больше он ее не отдаст, и был готов все сделать для этого.

— Ганс, и вот еще что. Узнайте, как там с транспортировкой «Маусов». Не думаю, что они нам понадобятся в ближайшие дни, но затягивать не стоит. Если все готово, пусть начинают перевозку.

Кребс заверил, что проследит за этим.

Генерал Говоров отдал приказ отступать на запасные позиции.

Модель, добившись первого успеха, понес чувствительные потери, и поэтому не рискнул наступать дальше, опасаясь внезапного удара танкового резерва русских. Фельдмаршал знал — тяжелые ИСы со своей 122-миллиметровой пушкой особенно опасны в засаде, поэтому прежде, чем двигаться на Щедрино, требовалось провести разведку — о чем командующий и отдал приказ своему начальнику штаба. Советским войскам эта осторожность позволила выиграть время для организованного отхода.

Однако отступление, даже организованное — это всегда потери. Особенно обидно бросать исправное оружие, когда нет возможности его вывести. Лейтенант Гуров, командир огневого взвода в составе двух 85-миллимитровых зенитных орудий, как раз пребывал в печали по этому поводу. Пушки под его командованием занимали скрытные позиции примерно в километре от танкового окопа, где сейчас хозяйничали немцы. Именно взвод Гурова подбил «Юнкерс», рискнувший снизиться слишком сильно — обломки самолета до сих пор дымились южнее Щедрино.

И вот теперь Гуров получил приказ привести орудия в негодность и отойти с занимаемых позиций.

Лейтенант понимал, в чем проблема — его пушки оказались слишком близко от немцев, и любая попытка вывести их тут же приведет к демаскировке. На расстоянии не более полутора километров находилось не менее десятка «Тигров», и за те несколько минут, которые потребуются для перевода орудий в походное положение, немцы огнем из танков все здесь разнесут.

Так что да — зенитки не вывезти.