Молчание в темноте.

— Ты обдумывал такое? — наконец спросил Лирин.

— Да, — признался Кал. — Ребячество. Но сегодня я решил, что хочу учиться на хирурга.

— Почему? Что заставило тебя измениться?

— Мне нужно было узнать, как думают они, — сказал Кал, кивая на особняк. — Они умеют красиво говорить, и я должен научиться отвечать им тем же. Не как… — Он заколебался.

— Не как я? — со вздохом спросил Лирин.

Кал закусил губу, но должен был спросить.

— Сколько сфер ты согласился отдать ему? Мне хватит оставшихся для поездки в Харбрант?

— Ни одной.

— Но…

— Рошон и я какое-то время спорили о количестве. Я сделал вид, что разгорячился, и ушел.

— Сделал вид? — спросил пораженный Кал.

Отец наклонился вперед и перешел на шепот, чтобы не услышал кучер. Впрочем, колеса с таким шумом катились по дороге, что опасности и так не было.

— Он должен подумать, что я собираюсь сдаться. Сегодня я сделал вид, что пришел в отчаяние. Сильный отпор вначале, разочарование потом, и он решил, что достал меня. В конце — позорное отступление. Он пригласит меня через несколько месяцев, дав мне «перегореть».

— Но ты не подчинишься ему, верно? — прошептал Кал.

— Да. Дать ему несколько сфер — только разжечь его жадность; он все равно потребует все остальные. Эти земли приносят намного меньше дохода, чем раньше, и Рошон почти сломлен, проиграв в политических сражениях. Я все еще не знаю, какой из высших лордов послал его сюда мучить нас, но я бы очень хотел встретиться с ним в темной комнате…

Кала буквально потрясла жестокость в голосе Лирина. Он никогда не слышал, чтобы отец всерьез угрожал кому-то.

— Но почему ты пошел на это? — прошептал Кал. — Ты сказал, что мы можем сопротивляться ему. И мама так думает. Может быть, мы не так сытно едим, но и не голодаем.

Отец не ответил, хотя и выглядел озабоченным.

— Ты хотел заставить его подумать, что мы сдаемся, — сказал Кал. — Или готовы сдаться. Чтобы он перестал искать способ уничтожить нас? Чтобы он сосредоточился на сделке и не на…

Кал застыл. Он увидел что-то незнакомое в глазах отца. Что-то вроде вины. Внезапно все обрело смысл. Холодный ужасный смысл.

— Отец Штормов, — прошептал Кал. — Ты действительно украл эти сферы.

Отец молчал, старая темная карета грохотала по ухабистой дороге.

— Вот почему ты был таким возбужденным, когда умер Уистиоу, — прошептал Кал. — Пил, переживал… Ты вор! Мы — семья воров.

Карета повернула, фиолетовый свет Саласа осветил лицо Лирина. С этого угла он не выглядел и наполовину таким грозным — наоборот, скорее слабым. Руки сжаты перед собой, в глазах отражается свет луны.

— В последние дни перед смертью Уистиоу был не в себе, — прошептал он. — Я знал, что его смерть разрушит все надежды на брачный союз. Ларал еще не достигла совершеннолетия, и новый лорд-мэр города не позволит темноглазому завладеть ее наследством через брак.

— И ты ограбил его? — Кал почувствовал, что съеживается.

— Он нам обещал. Я должен был что-то сделать, позаботиться, чтобы он выполнил свое обещание. Я не доверял щедрости нового лорд-мэра. Мудро, как ты можешь видеть.

Все это время Кал считал, что Рошон преследует их из-за злобы и зависти. Но, как оказалось, он был прав.

— Не могу в это поверить.

— Тебе это так важно? — прошептал Лирин. Его лицо казалось призрачным в полумраке. — Что изменилось?

— Все.

— И ничего. Рошон все еще хочет эти сферы, и мы все еще заслуживаем их. Уистиоу, будь он в своем уме, безусловно бы отдал их нам. Я уверен.

— Но он этого не сделал.

— Да.

Все то же самое и все другое.

Один шаг, и мир перевернулся с ног на голову. Негодяй стал героем, герой стал негодяем.

— Я… — сказал Кал, — я не могу решить, сделал ли ты что-то очень храброе или очень плохое.

Лирин вздохнул.

— Я знаю, что ты чувствуешь. — Он откинулся назад. — Пожалуйста, не рассказывай Тьену о том, что мы сделали. Станешь старше, поймешь.

Что мы сделали! Мама помогала ему!

— Может быть, — сказал Кал, мотнув головой. — Но одно не изменилось. Я хочу поехать в Харбрант.

— Даже на украденные сферы?

— Я найду способ заплатить за них. Но не Рошону. Ларал.

— Скоро она тоже будет принадлежать Рошону, — сказал Лирин. — Мы ожидаем помолвку между ней и Риллиром до конца этого года. Рошон не даст ей ускользнуть, особенно сейчас, когда он потерял все свое влияние в Холинаре. Она — одна из немногих возможностей для его сына заручиться поддержкой хорошего дома.

Кал почувствовал, как его желудок скрутило узлом при упоминании Ларал.

— Я должен учиться. Возможно, я смогу…

Смогу что? подумал он. Вернуться и убедить ее оставить Риллира ради меня? Смешно.

Он внезапно посмотрел на отца, который, наклонив голову, выглядел очень печальным. Он был герой. И негодяй. Но герой для своей семьи.

— Я не скажу Тьену, — прошептал Кал. — Я хочу использовать сферы, поехать учиться в Харбрант.

Отец поднял голову.

— Я хочу научиться смотреть в лицо светлоглазым, как ты, — сказал Кал. — Любой из них может выставить меня дураком. Я хочу научиться говорить как они и думать как они.

— Я хочу, чтобы ты научился помогать людям, сынок. А не мстить светлоглазым.

— Я думаю, что я смогу и то, и другое. Если научусь быть достаточно умным.

Лирин фыркнул.

— Ты и так достаточно умный. В тебе достаточно много от твоей матери, и ты сможешь разговаривать со светлоглазыми. Университет покажет тебе, насколько я прав, Кал.

— Я хочу, чтобы меня называли полным именем, — сказал он, удивив самого себя. — Каладин.

Имя мужчины. Ему оно всегда не нравилось, потому что звучало как имя какого-нибудь светлоглазого. Но сейчас, похоже, вполне подходило.

Он не темноглазый фермер, но и не светлоглазый лорд. Нечто среднее. Кал вел себя как ребенок, желая поступить в армию только потому, что все мальчишки мечтают об этом. Каладин будет мужчиной, который познает хирургию и пути светлоглазых. И однажды он вернется в город и докажет Рошону, Риллиру и Ларал, что они ошиблись, прогнав его.

— Договорились, — сказал Лирин. — Каладин.

Рожденные из тьмы, они все еще несут на себе ее тавро, отмечающее их тела, как огонь клеймит их души.