Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я считаю Гашашсон-Наваммис заслуживающим доверия источником, хотя не уверена в переводе. Может быть, ты найдешь оригинальную цитату в четырнадцатой книге «Селд» и переведешь ее заново, для меня?
Каладин плавал.
Постоянный жар, сопровождаемый холодным потом и галлюцинациями. Вероятно, это вызвано воспалившимися ранами. Обработай антисептиком, чтобы предохраниться от спренов горячки. Постоянно пои пациента водой.
Он опять вернулся в Хартстоун, к семье. Только взрослым. Солдат, вот кем он стал. И он больше не подходил им. Отец постоянно спрашивал: «Как это случилось? Ты говорил, что хочешь стать хирургом. Хирургом…»
Сломанные ребра, рана в боку — результат избиения. Перевязать грудь и не давать больному заниматься требующей усилий деятельностью.
Как-то раз он открыл глаза и обнаружил себя в темной холодной комнате — каменные стены, высокий потолок. Другие люди лежали в ряд, накрытые одеялами. Трупы. Магазин, где они выставлены для продажи. Кто покупает трупы?
Кронпринц Садеас. Он покупает трупы. Они все еще ходят, после того как он купил их, но они уже трупы. Хотя и глупые, отказывающиеся это понять и утверждающие, что они живы.
Рваные раны на лице, руках и груди. Несколько лоскутов кожи снято. Вызвано длительным нахождением под ветрами сверхшторма. Положи мазь из деносакса, чтобы ускорить рост новой кожи. Перевяжи раны.
Время летело. Много времени. Он должен быть мертвым. Почему он не умер? Он хотел откинуться на кровати и дать этому случиться.
Но нет. Нет. Он потерял Тьена. Он потерял Гошела. Он потерял родителей. Он потерял Даллета. Дорогого Даллета.
Он не потерял Четвертый Мост. И не потеряет.
Гипотермия, вызванная исключительным холодом. Согрей пациента и заставь его сидеть. Не давай ему спать. Если он проживет несколько часов, скорее всего избежит плохих последствий.
Если он проживет несколько часов…
Мостовики не обязаны выживать…
Почему Ламарил сказал это? Почему армия использует людей, которые обязаны умереть?
Он смотрит слишком узко и слишком близко. Он должен понять цели армии. Он увидел ход битвы и испугался. Что он наделал?
Он должен вернуться и все исправить. Но нет. Он ранен, не так ли? Он истекает кровью, лежа на земле. Он один из погибших копьеносцев. Он один из мостовиков Второго Моста, преданный идиотами из Четвертого, которые защитились от лучников.
Как они осмелились? Как они осмелились?
Как они осмелились выжить, убив меня?
Деформированные сухожилия, разорванные мышцы, треснувшие кости и сильные боли, вызванные исключительными условиями. Любыми способами заставить оставаться в покое. Проверь большие постоянные синяки и бледные участки кожи на предмет внутренних кровотечений. Они могут угрожать жизни. Приготовь к операции.
Он видел спренов смерти. Размером с кулак, черные и многоногие, с красными горящими глазами, они оставляли за собой следы пылающего света. Они собрались вокруг него и носились взад и вперед. Он слышал их скрипучий шепот, как будто рвалась бумага. Они пугали его, но он не мог убежать. Он не мог даже пошевелиться.
Только умирающие видят спренов смерти. Ты видишь их, потом умираешь. Только очень-очень счастливые люди переживают встречу с ними. Спрены смерти знают, когда конец близок.
Пальцы рук и ног покрыты волдырями, вызванными обморожением. Обработай все волдыри антисептиком, потом вскрой. Дай телу пациента возможность излечить себя. Постоянные повреждения маловероятны.
Перед спренами смерти стояла крошечная фигурка, сделанная из света. Не полупрозрачная, какой она всегда представала раньше, нет, чистый белый свет. Мягкое женское лицо стало благородным и суровым, как у воина из забытых времен. Никакого ребячества. Она стояла на страже у его груди, держа в руке сделанный из света меч.
И она светилась — чистое мягкое сияние. Сияние самой жизни. Как только один из спренов смерти подходил слишком близко, она бросалась на него, размахивая светящимся мечом.
Свет отпугивал их.
Но их было слишком много. И каждый раз, когда он приходил в себя, он видел все больше и больше спренов смерти.
Бредовые видения, вызванные травмой головы. Продолжай наблюдать за пациентом. Не разрешай принимать алкоголь внутрь. Поддерживай покой. Для уменьшения опухоли в голове давай кору фатома. В исключительных случаях используй огнемох, но ни в коем случае не дай пациенту к нему привыкнуть.
Если медикаменты не помогают, сделай трепанацию черепа для уменьшения внутричерепного давления.
Обычно необратимо.
* * *
Тефт зашел в барак в полдень. Как будто вошел в темную промозглую пещеру. Он посмотрел налево, где обычно спали остальные раненые. Все были снаружи, наслаждаясь солнцем. Все пять чувствовали себя хорошо. Даже Лейтен.
Тефт прошел мимо рядов скатанных одеял к задней стене, где лежал Каладин.
Бедолага, подумал Тефт. Что хуже: быть избитым до смерти или лежать здесь, далеко от солнца?
Четвертый Мост пошел на риск. Каладина разрешили снять, и пока никто не пытался помешать лечить его. И практически вся армия слышала, что Садеас отдал Каладина на суд Отца Штормов.
Газ, пришедший посмотреть на Каладина, довольно хмыкнул. Похоже, он сказал своим начальникам, что Каладин должен умереть. С такими ранами люди долго не живут.
И тем не менее Каладин выжил. Солдаты приходили и глазели на него. Никто не верил своим глазам. Люди в лагере шушукались. Отец Штормов пощадил человека, отданного ему на суд. Чудо. Садеасу это не понравилось. Сколько времени пройдет, прежде чем один из светлоглазых решит освободить кронпринца от этой проблемы? Сам Садеас не мог ничего сделать в открытую — не потеряв доверия окружающих, — но яд или удавка могли быстро убрать источник недовольства.
По этой причине Четвертый Мост решил держать Каладина подальше от чужих глаз. И никогда не оставлять одного. Никогда.
Клянусь штормом, подумал Тефт, вставая на колени рядом с пылающим жаром больным, закутанным в грубое одеяло. Глаза закрыты, лицо в поту, все тело в бинтах, большинство из которых пропитано кровью. У них не было денег на то, чтобы менять их почаще.
Сейчас за ним присматривал Шрам. Невысокий человек с твердым лицом сидел у ног Каладина.
— Как он? — спросил Тефт.
— Похоже, ему стало хуже, Тефт, — тихо ответил Шрам. — Он бормотал о темных фигурах, дергался и просил держать их подальше. Он открывал глаза. И видел не меня, а что-то. Клянусь.
Спрены смерти, подумал Тефт с холодом в груди. Келек, сохрани нас.
— Я подежурю, — сказал Тефт садясь. — Иди поешь.