Между прочим, с тушей кабана местные партизаны вчера прислали нам в подарок бутыль самогонки. Так что к вечеру будет сабантуй. Очень кстати! Мы, естественно, примем участие. Но недолго. Главная наша задача – побег Анатолия Ивановича. В срочном порядке будем готовить задуманное.

Морозову сказали, что кроме Котельникова и Бронзова никто не будет знать о подготовке к побегу.

– Это прошу постоянно иметь в виду! – подчёркнул Котельников.

Морозов не отреагировал. Видимо, мордобой, с его точки зрения, не был обязателен даже при недоверии к нему.

Обговорили детали, вплоть до мелочей. Котельникову и Бронзову пришлось применить немало убедительных слов, пока он не освоил предложенный план побега.

Морозов пообещал, что всё требующееся от него будет выполнено, чтобы только задуманная затея прошла успешно.

Когда Котельников и Бронзов покинули землянку, Бронзов сказал:

– Я был уверен, что Анатолий согласится на побег. Могу в какой уже раз поручиться – человек он порядочный. Ты убедишься в этом.

– Мы с тобой, Сашенька, вместе убедимся. Оба мы фактически давно одно целое. Ещё раз благодарю судьбу, что свела нас и мы подружились. Но меня беспокоит и кое-что другое, не менее важное!

– Что именно?

– Как быть с местными подпольщиками-партизанами, жаждущими мести врачу, работавшему у фашистов!? Они в курсе его захвата. Вопрос щепетильный! Тем более теперь, когда в задуманное нами они, разумеется, не будут посвящены.

Мы должны об этом знать только вдвоём. Третий – Морозов. И никто больше! Почему? Предположим, что кто-то из наших друзей подпольщиков или партизан неожиданно в бою или ещё при каких-то обстоятельствах окажется у нацистов. Ему стопроцентно грозит там конец.

А жить хочется. И чтобы спастись, пленник может рассказать немцам о том, что работающий в госпитале врач вовсе не совершал побега, а его устроили осназовцы! Конец Анатолия тогда неминуем! Поэтому никто, кроме нас с тобой, не должен знать абсолютно ничего о подробностях нашего мероприятия… Ведь обо всём мы обязаны доложить высшему руководству в Москве. И в случае провала мы в ответе!

– Есть резон!

– В подобных случаях действует принцип: «всё еще может быть, ибо всё уже бывало…» Необходимо максимально застраховаться.

– Знаком мне этот принцип! – согласился Бронзов.

– Ладно, – отмахнулся Юрий. А теперь давай зайдём в караулку к твоему дружку.

Где-то за полночь Морозов попросил часового проводить его по нужде.

Тот вывел его. Темно. Кругом лес. Лёгкий ветерок колышет высокие заросли трав. Часовой одёрнул задержанного:

– Ты подальше в сторону. Тут в двух шагах дорожка: днём наши ходят в поле за кукурузой. Давай по-дальше от неё…

Пленный послушался и сделал несколько шагов в сторону. Спустя немного времени часовой окликнул Морозова. Ответа не последовало. Он крикнул громче. Тишина.

– Ты оглох там?

По-прежнему тишина. Ни звука.

– Неужто смылся?! – прикинул часовой. – Как быть? Выходит, надо было мне стоять с автоматом над ним, что ли?!

Не будучи уверен, что врач сбежал, часовой всё же подал сигнал тревоги. Примчалось дежурное партизанское отделение со своим начальником. Выслушав часового, начальник сказал:

– Где его шукать, коли кругом одна темнота да заросли? Рассветёт, тогда другой коленкор. Далеко он не уйдёт… Да ещё разутый и у одном рваном бельишке! Найдём сукина сына. Куда ему голым деться!

Где-то в стороне на приличном расстоянии стоял командир группы осназа с двумя осёдланными конями. Он тихо обратился к Бронзову, стоящему рядом:

– По-моему, началось. Пойди ему навстречу. По голосу узнает, что это ты. Только смотри, не разминись с ним!

– Не беспокойсь. Всё будет, как положено!

Бронзов исчез в темноте. Котельников почему-то вдруг подумал, что лучше, если бы была повозка. Но тут же спохватился, дескать, помимо того что шумит, оставит в поле следы. Решил, верхом всё же надёжнее. Мало ли что ещё может произойти. Подвезти-то врача должны, не доезжая километров трёх-четырёх до просёлочной, которая ведёт к широкой дороге.

Едва Бронзов уловил приближение Морозова, бросился ему навстречу. Вместе быстро зашагали. Наверное, беглеца уже вовсю ищут. Насколько было возможно среди высокой травы, спешили, местами переходя на бег.

Наконец втроем добрались до осёдланных коней. Помогли беглецу на ходу надеть какие-то чоботы, накинуть трофейный плащ и взобраться на коня. Котельников и Бронзов на одном коне и Морозов на втором в дикой спешке тронулись в путь.

Достигнув опушки, некоторое время определяли дальнейший путь через кукурузное поле. Иногда переходили на рысь, из-за Морозова. Было очевидно, что ему трудно держаться в седле. Но он не произнёс ни слова.

Впереди показалось поле. Тут же перешли местами на умеренный галоп. Проскакав примерно два-три километра, остановились, спешились. Морозов скинул плащ, а чоботы ему велели пока оставить.

Он стоял в одном белье – рваном, с окровавленными пятнами. На прощание Бронзов осторожно обнял Анатолия.

Юрий от души потряс доктору руку и снова попросил прощения. Провожавшие в который уже раз повторили имена лиц, при помощи которых будут поддерживать связь.

Котельников и Бронзов стояли молча. Глядели Морозову вслед, пока окончательно не исчезла появлявшаяся на секунду-другую белая точка докторской рубахи.

Морозов перешёл на бег. Но вскоре начал ненадолго останавливаться, переводил дыхание, прислушивался. Вспаханное поле с земляными кочками сильно затрудняло продвижение. Не очень-то там разбежишься. Оглядываясь по сторонам и снова, пригнувшись чуть ли не до самой земли, спешил, как только мог! То быстрее, то совсем медленно. Видимо, бывали моменты, когда покидают силы. Шагал, пошатывался, всё чаще спотыкался, падал. Силы окончательно иссякли. В голове всё смешалось.

Полежав несколько секунд, снова поднимался и пытался бежать, не останавливаясь. Жутко болели ступни. Вроде бы посветлело. Впереди одно чистое поле. Появились силы! Зашагал упорнее, с трудом перенося боль в ступнях. Заметил вдали проезжавшую легковушку с закамуфлированными синеватыми фарами. Обрадовался! Понял, что там дорога! Заспешил. Спотыкался, падал, секунды отлёживался, поднимался и трогался в путь. Пока снова не валился на землю.

С огромным трудом Морозов преодолел часть поля и наконец добрался до дороги. Присел на огромный каменный валун, снял чоботы и закинул их подальше. У валуна, очевидно, когда-то до войны была остановка рейсового автобуса. К счастью, показался грузовик. Морозов робко поднял руку. Тот, сбавив скорость, видимо, сначала не решился остановиться. Однако всё же притормозил и подал назад. Сидевший рядом с водителем сержант, приоткрыв дверцу кабины, выглянул: от вида врача у него отнялась речь.