сделать для них? Для всех тех, чьи судьбы сломал? Они смотрят на меня… И уже ничего не ждут. Просто уходят домой. Как я мог?!»

Арафинвэ упал на колени. Сознанием полностью, без остатка завладел ужас понимания, против кого он пошел.

Срывая с себя знаки отличия, плащ, украшения, младший сын Финвэ остался растрёпанным, в разодранной рубахе, упавшей с плеча, и представлял собой настолько жалкое зрелище, что его собственные родичи, удивляясь и кривясь, проходили мимо, якобы случайно задевая его ногами, наступая на разбросанные вещи своего господина.

Но Арафинвэ было уже всё равно.

— Манвэ! — отчаянно закричал он, заливаясь слезами. — Великий Манвэ! Прости! Не губи мой народ! Помилуй мать! Она ни в чем не виновата! Это я, глупец, жалкий глупец, поверил злу! Отец наш Эру! Я виноват! Я готов к любой каре, только не губи моих родичей! Пусть они будут счастливы! Я же приму всё! Наказывай меня, не их! Я один готов претерпеть все уготованные им страдания, сколь бы чудовищны они ни были! Обрушь их на меня, Эру! На меня! Не на них! Я все равно не смогу жить с пониманием того, что сделано! Как я мог?! Как?! Как я мог поверить Феанаро?!

Продолжая кричать и плакать, эльф пополз на коленях, в отчаянии вцепившись в волосы.

— Простите, Владыки, молю! — вырвался хриплый крик. — Я отдаю себя вашей воле, Владыки! Я готов ответить за весь свой народ, только не обрушивайте гнев на мою маму! Пусть будет счастлива!

Арафинвэ не видел, сколько Нолдор Третьего Дома последовали его примеру, даже не знал, что такие были. Он просто двинулся в обратный путь, не вставая с колен. Ткань штанов быстро протерлась, кожу раздирали камни и сухие ветки, за Арафинвэ потянулся кровавый след.

Но он не останавливался. Лишь иногда падал от усталости и тогда видел над собой звёзды. В эти моменты Арафинвэ обнаруживал, что его не забыли и не бросили: кто-нибудь обязательно подходил, давал воды, спрашивал, нужна ли помощь, пытался делиться едой.

Как только возвращались силы, принц Арафинвэ поднимался и полз на разодранных коленях дальше. Было больно, принц плакал и вздрагивал почти при каждом «шаге», но не останавливался. Только падал, собирался с силами и снова двигался вперёд, умоляя Валар покарать его, а не тех, кто верил ему.

Превратившись в грязное измученное подобие эльфа, совершенно сломленное и раздавленное, Арафинвэ, много дней спустя, приполз к священной горе Таникветиль.

И упал в беспамятстве у её подножия.

Вечная тьма

«Зачем угрозы? Зачем пророчества и предупреждения? Хотят остановить — пусть обездвижат. Хотят убить — в чём проблема? Любому Вала достаточно лишь сплести мелодию, и эльф падёт замертво. Это что, глупая игра?»

Финдекано смотрел из окна смотровой башни на творящееся безумие, и подавлял собственный страх злостью, заставлял себя презирать ползущих на коленях рыдающих эльфов Третьего Дома, которых собралось не менее трёх сотен. Такое зрелищное раскаяние повергало в изумление даже их собственных родичей.

Сын Нолофинвэ подогревал в себе презрение к засомневавшимся и начавшим ругаться друг с другом эльфам своего Дома. Почти получалось, но всё же страх перед бездной побеждал. И тогда Финдекано устремил взгляд на удаляющиеся белые корабли.

«Если хоть один из них повернет назад… Нет! Если вернётся с раскаянием Феанаро… Или Нельо… Нет! Даже тогда я не встану на колени! Если это случится, я заберу корабль себе и выйду в море! Догоню остальных и возглавлю Исход! Да!»

Но корабли удалялись, и сердце Финдекано разрывалось от противоречивых чувств. Что это? Гордость за тех, кого он считал своей семьёй даже больше, чем ближайшую родню?

Горечь от разлуки или… Обиды? Ощущения, что его предали?

Хватит! Довольно!

Корабли вернутся! И это главное.

***

— Это что было? — казалось, совсем не испугался увиденного пророчества Морифинвэ. — Нас прокляли?

— Нет, это тайное знание, — отозвался кто-то из команды. — Нас посвятили в него.

— Ничего не знаю! Это проклятье. Меня прокляли, — хищно улыбнулся Морифинвэ, — значит… — он обвел взглядом родичей, — я могу делать всё, что хочу. Мне же нечего терять. Соответственно, нечего бояться. Айя Намо Мандос! Спасибо за свободу!

— Айя Намо Мандос! — подхватили сначала немногие, но голосов становилось больше.

— Я шёл за Феанаро Куруфинвэ, — поднялся вдруг на палубу, шатаясь, бледный и осунувшийся Асталион, — я шёл за моим другом Нельо не ради себя, я готов пожертвовать своей жизнью, готов принять любую, самую страшную участь ради победы над злом. Если там, за гранью бытия, меня ждёт вечная тьма, но я буду видеть живыми и строящими счастливое будущее в мире без Моргота мою жену и детей, детей их детей и всех остальных, ради кого пролил кровь, мне не будет страшна никакая бездна! Даже если и не увижу… Но, погибая, и проваливаясь в бесконечный мрак, я буду знать, ради чего все это пережито.

— Валар думают, мы такие же, как они, — сказал вдруг спустившийся с мачты по верёвочной лестнице Тэлеро. — Валар думают, нам наше личное благо важнее общего. Я уже понял, что для них так и есть. Но мы — не они.

— Мы — эльфы! И мы знаем, что такое самопожертвование во имя тех, кого любим! — как мог громко произнес Асталион, прижимая сжатую в кулак руку к ране на груди.

— Валар теперь для нас прошлое, — ухмыльнулся Морифинвэ. — Пусть пугают трусов и рабов. Айя Феанаро!

— Айя Феанаро!

***

Глава Второго Дома Нолдор, король оставшихся в Амане сородичей, хозяин порта Альквалондэ, смотрел вдаль на море. Что теперь делать? Примеру какого из братьев следовать? Как быть с данным словом? И как спасти сына, погубившего всю семью?

Аклариквет… Где он вообще?! Не умер от страха? Почему он не рядом, когда так нужен?!

— Найдите и приведите моего певца! — крикнул Нолофинвэ, рассчитывая, что его услышат и выполнят приказ. Что именно собирался говорить Аклариквету, король понятия не имел, надеялся придумать это по ходу разговора. Зато Нолофинвэ вдруг понял, какую проблему решит немедленно. — Лаурэфиндэ! Эктелион! Приведите ко мне короля Ольвэ. Не пойдёт сам — помогите ему. Великому правителю нужно содействие в возвращении домой. Немедленно. Займитесь этим.

«Защитник короля Ольвэ уполз извиняться. А двум владыкам в одном