подлил Алан. Вместо того, чтобы молча выслушать все претензии явно стукнувшегося головой о косяк начальника, обычно холодно злой до оскорблений генерал второй адской армии внезапно вспыхнул жгучим бешенством и стал ядовито огрызаться. Веки Дианы раскрылись. Сколько она знала Алана, она не помнила его таким.

Между тем, дело вошло в ступор. Документы были отодвинуты на край стола, и лишь подарочное перо линяло под вспотевшими пальцами генерала. Зрачки мужчин врезались друг в друга и ненавидяще буравили взглядами схлестнувшихся быков.

История грозила принять печальный оборот, но вмешалась все та же Диана. Не обращая внимания на разборки, она медленно поднялась из-за стола и, заявив, что пошла отсыпаться, жестко кинула Самуилу, что если он не прекратит так нажираться, то пропьет Царство. А затем хлопнула дверью в спальню.

Алан изумился моментальному эффекту. Потерявший главный раздражитель, Самуил как-то сразу притих. Через несколько секунд он встал и вышел из гостиной. По-видимому, Диана лучше других знала, что и как ему надо было говорить.

Предположив, что она больше не выйдет, Алан хотел было тоже уйти. Но не прошло и пяти минут, как Княгиня вновь появилась в кабинете.

— Изуверство, — коротко проговорила она, садясь за стол.

И снова она попала в точку. Изуверство. Это был стиль Варфоломея, это была его жизнь, которая безошибочно узнавалась, переходя на других. Но не жизнь Князя.

Иным характером обладал падший архангел. Помнится, и в его судьбе случилось время, когда он пошел на поводу у первого генерала, переняв его лютые замашки. Но когда весь ад стал шарахаться от своего Князя, и даже Диана пыталась скрыться от сорвавшегося с цепи мужа, Самуил понял, что так нельзя. Выбранный им репертуар оказался другим: легким порой и добрым на одну минуту, переходящим в рьяную жестокость на следующую. Но не в постоянное варварство первого генерала. Да и зачем это было нужно, если для этого был Варфоломей?.. В жизни слишком много было интересного, чтобы растратить ее на садистские безумства. Только иногда Князь разделял забавы своего старшего военачальника, и тогда сам менялся до неузнаваемости.

* * *

Праздник ада нагрянул, не таясь, и полностью завладел этим вечером. Сегодня Князь и адские демоны отмечали день отпадения архангела и основания преисподнего Царства.

И хотя трудно было сказать, как возможно вычислить точную дату события по современному календарю, прекрасная Диана утверждала, что праздновать надо именно этого числа, с чем никто особо не спорил. Во-первых, не было смысла; а во-вторых, себе дороже.

Главная площадь ада превратилась в один огромный концертный зал. Переливаясь всеми цветами, по камням стлались огни прожекторов, со всех сторон грохотала музыка. На в кои веки расчищенных камнях была установлена сцена, где и разворачивалась основная программа праздника. На подмостках, поражая акробатическими номерами, выступала девичья рок-группа, сопровождаемая электронной обработкой и пиротехническими спецэффектами. По бокам от сцены были разбросаны железные бочки, на которых зажигали вокруг шеста полуодетые танцовщицы. Лично подобранные и персонально заведенные Ираклием, они сверкали блестками на загорелых фигурах и мерцали огнями светящихся костюмов и драгоценных пирсингов, изгаляясь каждым изгибом излучающих генеральскую энергию тел.

Внизу, на самой площади, было не продохнуть от народу. Все незанятые демоны собрались на главный сабантуй года. Самые активные и удачливые зажигали на танцполе у подножья сцены, другие толпились на заднем плане, уговаривая шедшее втридорога пиво. Приодетые девушки разводили на спиртное расщедрившихся от выпитого мужчин. Мужчины глазами искали дошедших до нужного состояния красоток.

И над всем происходящим, как боги на Олимпе, расположились правители ада. Упакованный, как подарок на день рождения, Князь восседал на троне, в новом ярко-красном костюме, переплетенном кожаными ремнями. Откинувшись назад, он наблюдал за искрящимися выступлениями и расслабленно попивал ядреную новинку адских коктейлей с долькой лайма. На губах его играла змеиная полуулыбка. Княгиня сидела по правую от него руку, вольно закинув ногу на ногу и выпрямив спину. На ней было алое мини-платье, едва прикрывающее нижнее белье. Ноги были перетянуты в колготки-сеточку, металлом поблескивали шпильки красных туфель. Лицо Княгини, сдобренное яркой помадой и темной подводкой, выражало непередаваемое отвращение и скуку.

Запрокинув голову, Князь допил свой коктейль до дна. Тут же откуда-то возник официант с подносом таких же напитков.

— Благодарю, — кивнул Самуил, забирая себе еще один бокал. — Диаша, выпей, очень взбадривает, — посоветовал он, обращаясь к жене.

Со дня инцидента прошла целая неделя, и с Князя успел скатить весь его бред. Он по-прежнему мурлыкался с Аланом и больше не наведывался в кабинет жены. Впрочем, как и она к нему.

— Не буду пить химическую дрянь Ираклия, — фыркнула в ответ Диана. Ее рука с силой оттолкнула предложенный поднос.

Бедный официант не ожидал такого поворота и оказался полностью залит яркой жидкостью.

— Может быть, тебе еще чего-нибудь принести? — заботливо поинтересовался Князь. — У нас прекрасный вермут…

— Пошел твой вермут, знаешь куда?.. Я ничего не хочу, — отрезала Диана.

Воспользовавшись паузой, официант ретировался сушиться. Князь протянул руку и притронулся к лежащему на подлокотнике запястью Княгини.

— Отстань, я сказала, — отмахнулась Диана.

Самуил с ухмылкой покачал головой. Диана перестала стучать ногтями и скрестила руки на груди, устремляя холодный взгляд вперед.

Сцена жила своей жизнью, продолжая выступление адских певиц. Женские глаза были беззастенчиво устремлены на Самуила, пожирая каждую складку его костюма. Князь, не стесняясь, отвечал на обнаженные улыбки долгими взглядами.

Княгиня сверкнула глазами на мужа. Он улыбался краешком губы. Как ее выводила эта его улыбка!.. Диана отвернулась, пробормотав проклятье.

Девушки закончили песню и застыли, протягивая руки к трону. Раздался гром аплодисментов. Диана увидела, как руки мужа медленно оторвались от кресла и издали два ленивых хлопка. Музыка стихла. Певицы пошли на смену.

— Спасибо, спасибо, девушки!..

Из-за кулис послышался зычный голос, и на подмостки, сверкая ярче всех софитов зубами, вышел Ираклий. Сегодня он был облачен в ослепляюще белый костюм. Верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, на волосатой груди виднелся платиновый амулет в виде арфы с двумя разорванными струнами. Ираклий ущипнул удалявшуюся со сцены солистку и направился к микрофону. В это же время с другой стороны появилась высокая брюнетка в черном платье и, стуча высокими каблуками, подошла к соседнему усилителю звука.

Ираклий отрегулировал микрофон под свой рост.

— Прекрасное выступление, прекрасное, — молвил он, улыбаясь во весь рот. — Так, Миленочка?..

— У нашего генерала, как всегда, отличный вкус, — подтвердила женщина, отвечая на улыбку.

— Да, у меня отличный вкус!.. — рассмеялся в ответ Ираклий. Его ресницы дрогнули, подмигивая. В этот вечер его соведущей была