приёмы, пока был жив Гху. А потом охотники окружили их, подивились на рисунки, огрели Гху дубиной и уволокли к себе для принесния в жертву. Уу они не тронули: мал ещё, мяса капля, пусть пока подрастает на охотничьих угодьях.

Уу отмахнулся от давних воспоминний. Это всё было давно. Да и было ли? А может, приснилось когда-то…

В новом пугающем мире, ему строго-настрого велели жить в каменной коробке со всеми удобствами и одним выходом. Доступ в ставший привычным ангар "Молниеносного" закрыли. И "нелюдь" жил здесь, нервно вздрагивая при звуках строительства соседних зданий.

Ким, директор социализации диких людей, каждый вечер навещал всех скитальцев дальних туннелей. Приносил еду, обучал разогреванию пищи, ношению одежды и обуви, контролировал, приём лекарств умывание и чистку зубов. На прогулку выводил их после заката, так как даже тусклое Светило Ктумы очень пугало "нелюдей", привычных к вечному мраку туннелей, их глаза слезились от света дня. Ким разговаривал с ними, решив для начала заинтересовать их простыми житейскими делами, а уж потом по возможности переходить к более сложным вопросам. Скитальцы дальних туннелей Киму обычно не отвечали, лишь смотрели на него запавшими безумными глазами. Бэаэт разуверилась в этих существах, остальные вообще не брали их в расчёт: балласт общества, что поделать. Лишь один Ким был уверен, что они не безнадёжны.

В этот вечер Ким задержался, и Уу вылез его встречать. Но вылез слишком рано, ещё не зашедшее Светило испугало Уу. Он метнулся, было, обратно в дом, но задержался на пороге. То, что он увидел невдалеке привлекло его внимание. Это была стена. Абсолютно гладкая, выровненная каменная стена. Строительство велось очень быстро, и ещё вчера не было этой стены. В доме Уу, конечно, имелись стены, но они были покрыты изнутри ребристым утепляющим покрытием, а снаружи их не сочли нужным обрабатывать, да и шумно и страшно Уу снаружи. Но эта новая, чудесная, такая гладкая стена… Уу сразу представил, какое множество рисунков можно сделать на ней. Творческие замыслы, копившиеся в его сознании – все они могли бы здесь реализоваться. И даже ещё осталось бы место.

Пещерный художник взялся за дело не откладывая. Страх пропал. Даже Светило перестало мешать. Днями раньше Уу на прогулке заметил поблизости ручеёк, бегущий к реке. Ступив ногой в яркую красно-бурую глину ручья, он отметил для себя, что из такого материала получилась бы краска намного лучше, чем из золы углеродного бруска.

Художник быстро сбегал в дом за миской, набрал в неё вязкой глины. Глину немного развёл мочой для элластичности, тщательно перемешал – и краска была готова. Погрузившись в творческий процесс, пещерный художник чувствовал себя счастливым впервые за долгое время. Вместо кисточки Уу использовал палец, а для тонких деталей – обломок веточки какого-то куста.

На просторной стене быстро оживали реалистичные сцены. Полусфера, ведомая Бэаэт, увозит от потоков лавы измученных людей. Два ряда дискалётов стоят в огромном ангаре. Возле них играют дети, женщины что-то жгут, чтобы получить золу. Охотники ломают перила, чтобы сделать себе дубины. Горнопроходческий комбайн Даниэля перемещает огромный каменный блок… Увлёкшись, Уу даже не заметил, как Светило скрылось за огромным корпусом "Молниеносного". Строительный прожектор давал света достаточно для пещерного художника, и он продолжал творить, благо оставалось ещё много места. После жанровых сцен Уу быстро набросал целую серию портретов. Ким, Бэаэт, Дочь Огня и Света с младенцем. Красавица Нана, нарисованая в полный рост – Уу тоже не мог остаться равнодушным к рельефам её фигуры. После Наны художник задумал начать серию портретов скитальцев дальних туннелей, навсегда оставшихся там… Но не успел.

Мимо строительства шёл архитектор Куауш-Бо. Увидев, всклокоченного дикаря, пачкающего только сегодня отшлифованный фасад, он не на шутку разозлился.

– Ах ты, урод немытый! Да я тебя сейчас об эту стену мордой приложу, тварюга ты бездельная!

Разъярённый архитектор понёсся, чтобы успеть поймать дикаря и хорошенько проучить. Злобный окрик испугал Уу. Он хотел юркнуть за угол и затеряться где-нибудь среди домов и растений. Но прямо на него мчался мужчина, гораздо крупней, чем он, отрезая путь к спасению. Уу в панике заметался, но ускользнуть не смог. Поймав дикаря за шиворот, архитектор вдруг остановился, потрясённый. На него смотрели со стены хорошо узнаваемые люди: Бэаэт, инженер Даниэль с его комбайном, ответственный за дикарей Ким, фигуристая дикарка с костями в волосах, на которую он (и не он один) не раз обращал внимание… Все они были нарисованы так, будто сейчас выйдут из стены.

– Э, да ты, оказывается, художник! А неплохо у тебя получается. Дизайнеров нам как раз не хватает.

Уу не понял слов чужого языка, а потому решил, что вот и настал конец его жизни. Не то, чтоб это его так уж сильно опечалило – жизнь приносила ему одни страдания. Только нереализованные творческие планы было жаль. Архитектор рассматривал рисунки, крепко держа Уу за шиворот, поскольку тот явно стремился удрать.

– Да, дружок, ты явно талантливый. Нам такие нужны. Только краска у тебя вонючая какая-то. Это не дело. Пойдём-ка прямо сейчас в "Молниеносный", поищем на складе что-нибудь подходящее. Может, даже лептонный планшет для наросков найдётся. А не найдётся, я тебе один из своих дам… Эй, да ты, похоже, совсем меня не понимаешь… Ладно, пошли, как-нибудь раздобудем переводчик.

Архитектор Куауш-Бо крепко взял Уу за запястье и потащил к тёмной громаде суперкрейсера. Скованный смертным страхом, Уу передвигал ноги только для того, чтоб не упасть, абсолютно уверенный, что сейчас его принесут в жертву.

Пройдут годы, и знаменитый художник и скульптор Уу будет с улыбкой вспоминать поворотный момент своей жизни. А когда Ктума сотню раз обойдёт вокруг Светила, произведения мэтра будут украшать самые богатые дома и частные коллекции. А ещё через сотни оборотов планеты не только картины и скульптуры, даже мимолётные эскизы в памяти нескольких его сохранившихся лептонных планшетов будут стоить целые состояния. К тому времени сам мастер станет древней легендой, и искуствоведы будут вести споры о его жизни, обросшей домыслами и мифами. А потом станут пылью картины, разрушатся богатые дома, исчезнут частные коллекции вместе с искуствоведами. Станут обломками камня прекрасные скульптуры. И сама память о художнике утонет в Океане Времени, в Океане Забвения, как постепенно тонет в нём всё сущее.

Глава 19

После введения микрочипа, подавляющего помыслы и стремления к людоедству, Сэм Длинное Копьё сделался убеждённым веганом. Теперь его тошнило от воспоминаний, с каким удовольствием он уплетал плоть "нелюдей" в полном убеждёнии, что