Когда в середине 1989 года проходил Съезд народных депутатов СССР, на страницах «ЛГ» вначале публиковались только выступления делегатов-писателей, но затем редакция расширила круг публикуемых материалов. В газете появились рубрики «Политическая трибуна», «Трибуна депутата», «Пульс», «Пунктир», «Я не согласен!», «Кто мы? Куда мы идем?», а в рубрике «Если бы министром был я» все чаще затрагивались не бытовые практические вопросы, но вопросы политики и идеологии.

Многим запомнились острый диалог Евгения Примакова и Андрея Сахарова, не сошедшихся во взглядах на реформы, и дискуссия Георгия Смирнова и Олега Мороза на тему «Устарел ли марксизм?» — немыслимая еще буквально год назад.

В марте 1990-го Воронова, возглавившего к тому времени отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС (это называется «купить последний билет на «Титаник», шутит Поляков), сменил на посту главреда «ЛГ» правдист Федор Бурлацкий. Он тоже пострадал в начале 1970-х, когда поддержал бывшего главного редактора «Молодого коммуниста» и будущего главного редактора «Московских новостей», а в тот момент члена редколлегии «Правды» Лена Карпинского, написавшего статью «Путь к премьере» (о театральной цензуре). Впрочем, опала была своеобразная: с 1971-го по 1989-й Бурлацкий заведовал кафедрой марксизма-ленинизма в Институте общественных наук при ЦК КПСС, то есть в Высшей партшколе. При этом в 1988-м он стал еще и приглашенным профессором Колумбийского университета. А на момент назначения был уже многолетним политическим обозревателем «ЛГ».

«При Ф. Бурлацком «ЛГ» начала меняться, причем не в лучшую сторону, — отмечает Казначеев. — Освещая всякого рода центробежные тенденции, где бы они ни возникали — в Прибалтике, в Грузии, в Карабахе, в Приднестровье, — газета откликалась на них и даже, как говорится, в меру сил подливала масла в огонь. Сегодня констатировать это грустно, но истина дороже…

В плане литературной политики на страницах «ЛГ» продолжает активно пиариться «Апрель». Другие писательские структуры пребывают в тени. Публикуется письмо писателей либеральных взглядов в секретариат Московской писательской организации, которые требуют «структурных перемен». Впрочем, перемены происходили независимо от желания литературного начальства. Сначала от СП отпочковывается «Апрель». Потом возникают Союз писателей Москвы и Союз российских писателей, происходят изменения в Союзе писателей России. Литфонд сохраняет единство, но надолго ли? Его затрясет несколько позже. Некоторые авторы, желая остаться в стороне от политических распрей, объявляют себя «независимыми», «неприсоединившимися»… Во всей атмосфере государства разливается тревожное предчувствие надвигающейся катастрофы…

Меняются местами две тетрадки газеты. Если раньше первая была посвящена проблемам литературы и искусства, а вторая — политическим, социальным и экономическим темам, то теперь сделана рокировка. Вдумчивому читателю этот шаг, конечно, был понятен: словесность, культура теперь отодвигаются на второй план, главное — идеология. С тем, что газета, носящая название «Литературной», обязана в центре своего внимания держать именно литературные вопросы, иначе она теряет самоидентификацию, новое руководство не считается. Проблемы литературы становились второстепенными… Повсюду происходила переоценка ценностей: главными действующими лицами становились телевизионщики, шоумены, компьютерщики, специалисты по рекламе и пиару.

Начиная с № 18 1990 года с логотипа газеты исчезает профиль М. Горького. Это было символом отказа от советского исторического и культурного наследия…

Из списка членов редколлегии исчезает имя умеренной почвенницы С. Селивановой, но на страницах газеты изредка еще появляется В. Кожинов».

Из органа Союза писателей газета постепенно превратилась в «Свободную трибуну писателей», ее учредителем стал трудовой коллектив, который высказывал намерение свою прибыль (очень немалую!) направить на поддержку малоимущих писателей, на новые издания, премии, стипендии, командировки, финансирование домов творчества и поликлиник. И, конечно, обещания эти останутся только на бумаге — совсем в духе времени.

Во главе «ЛГ» Бурлацкий пробыл недолго и лишился поста в 1991-м: «путч» застал его, как и Полякова, в Крыму. Сотрудники редакции, наблюдая в окно танк, который, по давней интеллигентской традиции, представлялся им реальной угрозой их жизни, ждали срочного возвращения главного редактора, но тот почему-то медлил. В присутствии членов редколлегии первый заместитель Юрий Поройков позвонил шефу в спецсанаторий «Ореанда», включив громкую связь, и все услышали беззаботный ответ жены Бурлацкого: «Федор Михайлович не может взять трубку. Он на пляже». Похоже, тот был в курсе многоходовой провокации, затеянной президентом СССР, и собирался вернуться вместе с ним — победителем. Возмущенный коллектив сверг злостного отпускника и избрал на этот пост его зама Аркадия Удальцова: согласно новому уставу — и революционным временам — руководителей в ту пору принято было выбирать.

Следующими шагами стали отделение от Союза писателей СССР, размежевание с издательским комплексом «Литературная газета», акционирование и приватизация верхушкой редакции казенных дач в Переделкине и Шереметьеве. Аркадий Удальцов, выходец из номенклатуры ВЛКСМ, в 1968–1974 годах возглавлял «Московский комсомолец», и именно при нем «Литературная газета» уверенно взяла тот курс, который через десять лет предстояло изменить Юрию Полякову.

Тем временем на рынке уже появились десятки конкурирующих новых изданий, а дефицит бумаги сменился взлетом цен на полиграфические услуги, и у процветавшей прежде газеты начались финансовые трудности. Выход видели в том, чтобы выгодно продать легендарный бренд. Вначале переговоры велись с банковской группой Гусинского «Мост», потом акции приобрел «Менатеп» Ходорковского, который вскоре значительно уменьшил материальную базу издания, владевшего прежде разного рода подсобным хозяйством. Возможно, олигарх купил газету про запас, в преддверии президентских выборов 1996 года. Когда во втором туре удалось протолкнуть на президентство больного, перенесшего инсульты и инфаркты Ельцина, необходимость обладания газетой, некогда авторитетной в кругах интеллигенции, отпала. Патриотические и левые силы проиграли в нечестной борьбе за власть, и стало понятно, что можно и дальше решать свои дела, ни на кого не оглядываясь. «Менатеп», естественно, вкладываться в «ЛГ» не стал, а вскоре продал ее АФК «Система». Но финансистов, похоже, больше интересовала не газета, а ее здание в центре столицы.

О направлении «ЛГ», обозначившемся в этот период, Казначеев пишет так:

«Состояние газеты было двойственное. С одной стороны, присутствовало желание быть в русле движения демократических реформ, с другой — стремление оставаться искренней и честной по отношению к своим читателям и подписчикам. Хотя соблюсти этот баланс толерантности и правдивости было в самом деле крайне тяжело. А читатель остро и болезненно реагировал на эту тактику лавирования. И вот в 1993 году тираж газеты составляет уже всего 210 тысяч экземпляров. Затем и эта цифра окажется недосягаемой…

Во многих материалах «ЛГ» проводится своего рода ревизия сложившихся представлений о политике и истории. В № 43 (1994) можно было ознакомиться с пространным диалогом В. Астафьева и В. Кондратьева, где пересматриваются подходы по отношению к Великой Отечественной войне и другим историческим событиям.