очевидно, что, остановившись на сей раз после вечернего боя и не используя ночь для марша, они решились дать на следующий день генеральное сражение. Французская армия была изнурена и измучена голодом и холодом, а также весьма сократилась в численности из-за быстроты маршей. Но нужно было дать сражение.

Наполеон поторопился в тот же вечер разослать офицеров к Даву и Нею, дабы подтянуть одного к правому флангу, а другого к левому. Даву находился уже не далее как в 3–4 лье и отвечал, что к рассвету подойдет к правому флангу Эйлау и будет готов атаковать русских с фланга. Ней двигался на Крейцбург. За ним послали, не будучи так же уверены, что его удастся подтянуть вовремя, как были уверены увидеть на поле боя Даву.

Без корпуса Нея французская армия насчитывала не более 50 с лишним тысяч человек, хотя русские и приписывали ей численность в 80 тысяч. Корпус Даву, весьма уменьшившийся в результате боев, болезней, марша с Вислы на Эйлау, а также из-за оставленных на Нареве подразделений, насчитывал около 15 тысяч человек. Корпус Сульта, также весьма сократившийся из-за дизентерии, ускоренного марша и арьергардных боев, можно было оценить в 16–17 тысяч. Корпус Ожеро, за вычетом отставших и разбежавшихся в поисках продовольствия мародеров, насчитывал 6–7 тысяч человек. В более дисциплинированной гвардии отставших и мародеров не было, но ее численность составляла не более 6 тысяч человек. Конница Мюрата, состоявшая из одной кирасирской и трех драгунских дивизий, насчитывала 10 тысяч всадников. Таким образом, общая численность бойцов составляла 53–54 тысячи человек, способных, правда, на всё, хоть и измученных усталостью и голодом. Если бы Ней подоспел вовремя, можно было бы выставить против неприятеля 63 тысячи человек. На прибытие корпуса Бернадотта, оставшегося на расстоянии тридцати лье, надеяться не следовало.

Генерал Беннигсен наконец решился дать сражение. Он стоял на равнине, или почти на равнине, превосходном участке для его неповоротливой, но крепкой пехоты и весьма многочисленной конницы. Тяжелая артиллерия, которую он пускал в обход, дабы она не стесняла его движений, только что присоединилась к нему. Это было ценное подкрепление. Армия, составлявшая при возобновлении военных действий 78–80 тысяч человек, а вместе с пруссаками 90 тысяч, понесла в последних боях довольно значительные потери, сократившись примерно до 80 тысяч человек, в том числе 72 тысяч русских и 8 тысяч пруссаков. Вдобавок русские обладали мощной артиллерией в 400–500 орудий. У французов же было не более 200 орудий, считая и гвардейскую артиллерию.

Русские построились в две линии, прикрывшись с фронта тремястами орудиями, расставленными на выступающих участках местности. Две плотные колонны позади двойной линии предназначались, казалось, для ее поддержки, чтобы не дать ей прогнуться под натиском французов. В некотором удалении расположился мощный артиллерийский резерв. Кавалерия была поставлена частью сзади, частью на крыльях. Казаки, обычно рассеянные, примыкали на этот раз к корпусу армии.

Наполеон, с рассвета в седле, обосновался на кладбище справа от Эйлау. Едва защищенный несколькими деревьями, он превосходно видел оттуда позиции русских, которые уже начали сражение канонадой, с каждой минутой усиливающейся. Можно было предвидеть, что главной силой в этом грозном сражении станет артиллерия.

Благодаря тому что позиция Эйлау растягивалась перед русскими в длину, Наполеон мог придать своей линии лишь небольшую глубину и, следовательно, меньшую уязвимость для ударов артиллерии. Две дивизии Сульта были поставлены в Эйлау, дивизия Леграна – впереди и немного слева, дивизия Леваля – частью слева от города, на увенчанной мельницей возвышенности, а частью справа на кладбище. Третья дивизия Сульта и дивизия Сент-Илера располагались еще правее, в значительном удалении от кладбища, у деревни Ротенен, продолжавшей позицию Эйлау. В промежутке между Ротененом и Эйлау, оставленном открытым, чтобы дать через него выход остальной армии, держался корпус Ожеро, построенный в две линии и образованный дивизиями Дежардена и Эдле. Мучимый лихорадкой Ожеро с красными опухшими глазами забыл о болезни при грохоте пушек и сел на коня, дабы возглавить свои войска. Еще дальше располагались пехота и кавалерия императорской гвардии и дивизии драгун и кирасиров, готовые выдвинуться на неприятеля через тот же проход. Наконец, на крайне правом фланге позиции, у деревушки Зерпаллен, должен был вступить в бой корпус маршала Даву, ударив во фланг русским.

Поскольку линия Наполеона прикрывалась слева строениями Эйлау, а справа – постройками Ротенена, артиллерийский бой, посредством которого он хотел разрушить заслон, выставленный против него русскими, был гораздо менее страшен для него, нежели для них. Он вывел из корпусов и поставил к бою все орудия армии, добавив к ним сорок орудий гвардии, и собирался таким образом дать отпор грозной артиллерии русских, весьма превосходящей его численностью орудий, но уступающей в искусстве стрельбы.

Русские открыли огонь. Французы почти тотчас ответили им мощной канонадой. Земля содрогалась от ужасных взрывов. Французские ядра выкашивали целые цепи солдат. Ядра же русских, выпущенные с меньшей точностью и попадающие в здания, не наносили французам урона, равного тому, что терпел неприятель. Вскоре Эйлау и Ротенен заполыхали. Хотя русских гибло больше, чем французов, французов также гибло немало, особенно в рядах императорской гвардии, неподвижно стоявшей на кладбище. Пролетая над головой Наполеона и нередко совсем близко от него, снаряды пробивали стены церкви и ломали ветви деревьев, под которыми он расположился для руководства сражением.

Канонада длилась долго, и обе армии переносили ее с героическим спокойствием, не делая никаких движений, лишь смыкая ряды, по мере того как обстрел производил в них пустоты. Русские, похоже, первыми стали испытывать своего рода нетерпение. Желая взятием Эйлау ускорить результат, они двинулись на захват мельницы, находившейся слева от города. Часть их правого фланга перестроилась в колонну и перешла в атаку. Дивизия Леваля, состоявшая из бригад Фере и Вивье, доблестно отразила атаку и своей стойкостью не позволила русским надеяться на успех.

Наполеон не предпринимал никаких решительных действий. Он ожидал, когда на фланге русских проявит себя маршал Даву, чей корпус подходил справа.

Даву, сколь точный, столь и неустрашимый, в самом деле добрался до деревни Зерпаллен. Дивизия Фриана шла впереди. Она вышла первой, столкнулась с казаками, которых вскоре оттеснила, и заняла Зерпаллен силами нескольких рот легкой пехоты. Едва она водворилась в деревне и на участке справа, как одна из масс кавалерии, размещавшихся на крыльях русской армии, отделившись, пошла на нее в атаку. Генерал Фриан расставил свои три полка за длинными и крепкими деревянными заборами, ограждающими загоны для скота. Укрывшись за этими укреплениями, он в упор расстрелял русские эскадроны и вынудил их отступить. Русские отошли, но вскоре вернулись, сопровождаемые колонной пехоты в 9–10 тысяч человек. Фриан мог