Эрнесту пришла в голову мысль о том, что они с Питером могли бы написать вместе книгу. Он обрисовал несколькими штрихами сюжет: катер-ловушка, очень похожий на «Пилар», наталкивается на немецкую субмарину, и за этим следует яркий, но неравный бой. Эрнест предложил написать главы, посвященные катеру-ловушке, а Питер должен был рассказать о германской подлодке. Эрнест предсказывал, что получится бестселлер и они разделят доходы пополам, и это позволило бы Питеру, как выразился Эрнест, больше никогда «не заниматься проституцией для Голливуда». И хотя Питер был польщен и испытывал соблазн, он сомневался, что сможет правдоподобно написать, даже проделав большую исследовательскую работу, о немецкой подводной лодке. Кроме того, он предвидел, что сотрудничество с Эрнестом будет крайне трудным – он знал, как тяжело ему было работать с Джоном Хьюстоном. Питер провел «пару бессонных ночей», обдумывая предложение Эрнеста, и все-таки отказался, но при этом предлагал сохранить их дружбу. Эрнест, отвечая на это письмо, сделал вид, что не понял Питера, и говорил, что с нетерпением ждет встречи, на которой они могли бы обсудить дальнейшие действия.

Вскоре после приезда Виртелей Эрнест познакомился с молодым человеком, который станет ему другом до конца жизни и настоящим Босуэллом – и в этой роли будет возбуждать много споров. [Босуэлл – т. е. биограф, который в подробностях записывает жизнь другого и получает информацию из близкого знакомства с субъектом; от имени Джеймса Босуэлла, шотландского мемуариста, автора «Жизни Сэмуэла Джонсона». – Прим. пер.] Аарон Эдвард Хотчнер, которого все называли Эд, родился, как и первые три жены Эрнеста, в Сент-Луисе в 1920 году (с Питером Виртелем они были одногодки). Он закончил Вашингтонский университет (как Полин), получил там юридическую степень и некоторое время занимался юридической практикой – этот опыт поможет ему в будущей карьере писателя, редактора и бизнесмена. Когда они с Эрнестом познакомились в мае 1948 года, Хотчнер был штатным автором «Космополитен», где тогда печатались выдающиеся литераторы.

«Космополитен» планировал выпустить номер, посвященный будущему, и обратился с просьбой к экспертам в различных сферах высказать свое мнение по этому вопросу относительно своей области деятельности. Эда Хотчнера журнал отправил в Гавану, чтобы тот вытащил из Хемингуэя статью о будущем литературы. Эрнест согласился встретиться с Хотчем, как он станет называть своего нового друга (Эд будет называть его Папой с самого начала), в баре «Флоридита». Здесь он представил журналисту «Двойного папу», напиток типа дайкири, который Эрнест изобрел сам: двойная порция вспененного рома со льдом, свежий сок грейпфрута и лайма и никакого сахара. Хотч пытался не отставать от Эрнеста с «Двойным папой», но без успеха. На следующий день они отправились порыбачить на «Пилар», и Эрнест, узнав, что журнал предлагает более чем приличные 15 000 долларов за статью, согласился ее написать. Вскоре он пообещал журналу, через Хотча, два рассказа, а потом и права на будущий роман.

Хотч был не самым перспективным кандидатом на роль меньшего брата Эрнеста. Невысокий, конопатый и невзрачный, он был сыном коммивояжера, начинал с самых низов и сначала тянул лямку журналиста при армии во Вторую мировую войну (об этом они с Эрнестом, кажется, не разговаривали). После сорока Хотч превратится в плодовитого автора, но молодым человеком публиковался очень мало. И все же их с Эрнестом крепнущая дружба помогла ему найти свою нишу, и Хотч стал адаптировать рассказы и романы Эрнеста для телевидения, а иногда для сцены и кино. Труды Хотча на этой ниве принесли Эрнесту желанные деньги и рекламу.

Сразу после знакомства Хотч и Эрнест начали вынашивать совместные планы разных проектов, однако статью о будущем литературы Эрнест передумал писать. Хотч договорился об авансе за два рассказа (которые так и не появятся в «Космополитене»), но Эрнест отказался от всех авансов ради будущих романов «Райский сад» и «Острова в океане»; он заявил, что не может писать, если кто-то дышит ему в затылок.

В сентябре Эрнест на время отложил творческие планы, и они с Мэри отправились на борту «Ягайло» в Италию, в свой запоздалый медовый месяц. Питеру Виртелю Эрнест сообщил, что надеется порыбачить с кормы небольшого судна, что, конечно, было невозможно. Они сошли на берег в Генуе и проехали на автомобиле через Стрезу и Кортину, вокруг озера Маджоре – по всем старым любимым местам, которые Эрнест описал в романе «Прощай, оружие!». Северные итальянцы оказали ему очень теплый прием; Альберто Мондадори, один из двух его итальянских издателей, сообщил об огромных продажах книг Эрнеста на итальянском.

Именно в эту поездку Эрнест начал тянуться к людям из высшего общества, к кому раньше он был равнодушен, несмотря на дружеские отношения со знаменитостями и плейбоями вроде Уинстона Геста и Томми Шевлина. Его новые друзья были на голову выше прежних на социальной лестнице – родовитые члены старинных европейских аристократических семей. В Кортине, например, он познакомился с графом Федерико Келером, который так же, как Эрнест, был увлечен охотой и рыбалкой, и постарался укрепить с ним дружбу. Хемингуэям так понравилась Кортина, что они решили снять на окраине города дом, «Виллу Априле», в декабре. Мэри думала кататься на лыжах, а Эрнест – охотиться и рыбачить, как в Сан-Валли.

В конце октября они приехали в Венецию, остановились в «Гритти-палас», и Эрнест скоро обнаружил поблизости бар «У Гарри». Город очаровал обоих. Тут же Эрнест узнал об острове Торчелло в венецианской лагуне, который показался ему более спокойным; они сняли номер в «Локанда Чиприани» на острове, здесь Эрнест по утрам писал, во второй половине дня охотился на уток, а вечером отлично ужинал в хорошем ресторане при гостинице. Он работал над рассказом о полковнике в отставке, который охотился, как сам Эрнест, и по мере того, как рассказ обретал форму, он начинал спрашивать себя, нельзя ли сделать из него роман. Ноябрь Мэри провела в Фьезоле недалеко от Флоренции, вместе со своими друзьями Аланом и Люси Мурхед, и познакомилась здесь с Бернардом Беренсоном – который станет восторженным корреспондентом Эрнеста, хотя двое мужчин никогда не будут встречаться. Эрнест же безмерно наслаждался жизнью на Торчелло.

Карлос Бейкер сообщает, что Эрнест после нескольких поездок по северу Италии так полюбил Венецию, что стал представлять, будто он защищал этот город в Первую мировую войну. Фоссальта находилась недалеко от Венеции, и Эрнест поехал взглянуть на места, где был ранен, по-видимому позабыв, что уже приезжал сюда раньше, в 1922 году. Его сопровождала Фернанда Пивано, переводчик романа «Прощай, оружие!», который раньше не издавался на итальянском языке. Пивано очень интересовала Эрнеста, потому что ее арестовали вскоре после того, как она принялась за перевод, еще в 1943 году (в то время роман планировало выпустить издательство «Эйнауди»). Муссолини наложил на публикацию этой книги запрет, потому что в ней итальянская армия представала не в лучшем свете, особенно в описании битвы при Капоретто. Эрнест решил, что Пивано нужно увидеть места, описанные в разных сценах романа. (Ее перевод появится в 1949 году). Фоссальта, к огромному разочарованию Эрнеста, сильно изменилась. Там, где когда-то находилось поле боя, теперь зиял кратер. Эрнест представил, как испражняется на этом месте – странный, но, пожалуй, понятный импульс. Однако вместо этого он, вспомнив о древнем эквиваленте дерьма, деньгах (прости, Фрейд), выкопал небольшую ямку и набил ее десятитысячелировыми банкнотами, что-то около 15 долларов. Он не хотел думать, что был ранен в таком невзрачном месте, и скорее предпочел вообразить себя защитником Венеции при атаке австрийцев.