Дмитрий снова засмеялся.

– Не столько же. Нашего Гала не назовешь проницательным. Я заглядываю в будущее, предвижу неизбежность предательства и стараюсь его не допустить. Но посмотрим. А ты… что ты будешь делать со всем этим?

Мэл глянул в блокнот.

– Сперва я это расшифрую, – ответил он, – затем займусь проверкой фактов.

– Ты будешь проверять мои факты?

Теперь настала очередь Мэла пожимать плечами.

– Дмитрий, свобода прессы не означает, что мы вольны печатать все, что вздумается. Мы должны печатать правду, в первую очередь в мелочах. Мы просто обязаны все проверить. Отмывание денег – это одно, отмывание информации – совсем другое.

– Ну хорошо. Но, – он проверил часы, – вам уже пора идти, да?

– Полагаю, да. Я буду на связи, Дмитрий. И если… – Мэл поднялся на ноги, – если все обстоит так, как ты думаешь, ты окажешь этому городу, штату… возможно даже целой стране огромную услугу.

– Эта страна оказала мне услугу, – ответил Дмитрий, – она дала мне возможность приехать сюда и заняться бизнесом. – Его глаза блестели одновременно добродушно и хищно. – Я – Америке, Америка – мне. Da?

– Da, – ответил Мэл.

– А что касается тебя, юный Пётр, – произнес Дмитрий, поворачиваясь к Питеру, – уж лучше бы этим снимкам получиться хорошими. Мне нужно поддерживать репутацию.

– Лучших снимков вашего затылка вы нигде не найдете, – заверил его «юный Пётр».

Дмитрий рассмеялся.

– Жаль, с лысиной ничего нельзя поделать. Слушай, – он добродушно ткнул Питера под ребра. – Не обращай внимания. Долгая ночь, и ты проделал хорошую работу. Садитесь в машину, она отвезет вас куда надо.

– Я, пожалуй, поеду на метро, – сказал Мэл, – если вы высадите меня возле одной из станций линий D или F, я буду в порядке.

Дмитрий одарил репортера подозрительным взглядом.

– А ты и правда безумец, – заметил он, провожая их до двери.

ОНИ СПУСТИЛИСЬ в гараж, забрались в лимузин, и водитель повез их в недолгую поездку по Бруклину. Затем машина остановилась, наверное, возле станции метро, и Мэл выбрался на улицу.

– Не хочешь пройтись со мной? – спросил он у Питера. – Вместе безопаснее.

– Конечно, почему нет? – согласился тот и выбрался следом. Он хотел приглядеть за напарником – никак не мог отделаться от предчувствия чего-то плохого.

Они спустились по лестнице в метро…

…и поднялись обратно в противоположном конце станции. Там, у круглосуточного продуктового, запоздавших пассажиров как раз поджидали пара «бомбил».

– Сойдет, – решил Аренс, запрыгнул в первое попавшееся такси и сказал водителю:

– Угол 1-й и 86-й, пожалуйста.

Такси сорвалось с места.

– Мэл, ты не мог бы высадить меня по пути? – поинтересовался Питер.

– Без проблем. Где?

– По какому мосту вы собираетесь ехать? – спросил он у таксиста.

Водитель немного нахмурился, услышав необычный вопрос, и ответил:

– Наверное, через Уильямсберг.

Питер задумался.

– Тогда на углу Гранд-стрит и Юнион-авеню.

Водитель посмотрел на него в зеркало заднего вида и изогнул брови.

– Не самое безопасное место в это время ночи.

– Все в порядке. Я кое с кем встречаюсь.

Мэл глянул на фотографа – удивление перемешивалось с неодобрением.

– А твоя жена в курсе?

– По правде, да.

– Тогда все в порядке. Развлекайся.

Они добрались до нужного места – в желтом свете фонарей оно выглядело пустынным и заброшенным. Питер выбрался наружу, и Мэл высунулся следом за ним.

– Ты принесешь фотографии завтра?

– Да, в районе полудня.

– Отлично! Увидимся. Будь осторожнее!

– И это ты советуешь быть осторожным? – рассмеялся Питер, закрывая дверь.

Такси умчалось вдаль, оставив его в одиночестве стоять на тротуаре.

Питер быстро и бесшумно скользнул в проулок за магазином и убедился, что рядом никого нет. Вокруг и в самом деле не оказалось ни души, и герой поспешно принялся переодеваться.

Тридцать секунд спустя в воздух взлетела длинная тонкая прядь паутины и приклеилась к стоящей неподалеку опоре линии электропередачи, а следом взмыл и Человек-Паук. Он раскачался, отцепился от паутины, выпустил еще одну струю и устремился вслед за такси Мэла. «На всякий случай», – подумал он.

Стоило ему выбраться на улицу, смутное ощущение надвигающейся опасности, не покидавшее его весь вечер, резко обострилось. Но это было не привычное паучье чутье, а что-то еще. Наверное, просто старомодное беспокойство.

Такси, которое уже порядочно его обгоняло, направлялось к Уильямсбергскому мосту. Человек-Паук ринулся в погоню, выпустил струю паутины в одну из опор моста и по широкой дуге полетел в ночь. Эти длинные прыжки были самыми захватывающими. Иногда даже полеты от небоскреба к небоскребу по бетонным каньонам Манхэттена немного утомляли. Стоит свернуть не туда, и на пути обязательно вырастет твердая вертикальная поверхность высотой в шестьдесят этажей. Ощущение простора, которое он испытал, пролетая между опорами моста, было сродни глотку свежего воздуха.

Все это время он не сводил глаз с такси. В это время суток на мосту было не так много машин, и ехали они в обратном направлении – к Бруклину. «Два тридцать ночи, надо думать…»

Его мысли прервал рев быстро приближающегося автомобиля. Человек-Паук заметил выскочивший на мост белый минивэн, по всей видимости, преследующий такси Мэла. Водитель прибавил газу, и явно видавший лучшие дни двигатель фургона протестующе взревел. Паучок опустился ниже. Коротко взвизгнули покрышки, фургон перестроился на другую полосу, прибавил скорость, поравнялся с такси…

…и резко ударил в бок машины, толкая такси к ограде моста.

Удар! Раздался скрежет и лязг металла, в воздух вырвался длинный сноп искр. Таксист пришел в себя, ударил по газам, и машина вырвалась.

Однако фургон не отставал и снова ударил в бок такси. Металлические перила моста словно булавки выскакивали из гнезд и падали в поджидающую внизу реку. Паучок опустился еще ниже и выпустил струю паутины сначала в одну опору моста, затем в другую. Еще больше струй паутины приклеилось к сломанным перилам, удерживая их от падения. Такси врезалось в них, остановилось и повисло на самом краю. Супергерой приземлился на асфальт, отскочил от него и выпустил еще одну струю паутины, связав три предыдущие и предоставив им общую опору. Натянув паутину на себя изо всех сил, Паук обернулся, тяжело дыша, и принялся ждать.