Мне стало не по себе. Это был один из самых шикарных ресторанов нашего города. Когда я проходила мимо этого заведения, мне было даже страшно на него смотреть, а теперь выясняется, что я буду здесь петь!

В ресторан уже входили гости: мужчины в костюмах и женщины в изысканных нарядах.

У меня затряслись коленки. Но отступать было некуда.

Мы тоже направились в ресторан. Внутри был огромный зал, заставленный красиво сервированными столами, за которыми стояли роскошные стулья; на их спинки были надеты кремовые чехлы с огромными розовыми бантами. В зале еще почти не было гостей, но судя по количеству столиков, приглашенных ожидалось человек двести.

– Мы будем располагаться на этой площадке, – сказал Мишаня.

Отойдя от первого шока, я увидела в углу возле бара что-то вроде беседки, в которой, очевидно, всегда размещаются музыканты.

Мишаня начал устанавливать синтезатор, какие-то два парня принесли из машины колонки.

– Сейчас приедет ведущий. Нас будет четверо. Ты, я, Юрка и еще Оксана подъедет. Юрка будет вести программу, ты – петь, ну а я стану управлять музыкой.

У меня были ледяные руки, меня трясло, как во время болезни. Я все больше и больше осознавала масштаб того, что меня ожидает.

Приехала Оксана вместе с невысоким улыбчивым брюнетом лет тридцати, одетым в красный пиджак.

– Познакомьтесь. Ира, это Юра, Юра, это Ира.

Юра просто искрился эмоциями, а ямочки на его щеках еще больше создавали праздничное настроение.

– Ира, иди сюда, посмотри, вот это список песен, – сказала Оксана.

Она установила на столике ноутбук, открыла его и показала мне папку «Юбилей 2 сентября». В папке находилось несколько десятков треков.

– Мишаня будет включать минусы, а тебе остается только петь. Вот в этих файлах написаны слова песен, которые сегодня запланированы, – она открыла один из файлов. На синем фоне крупными белыми буквами были написаны слова какой-то песни.

Я изучила список песен. Никаких незнакомых композиций не было, все эти песни я знаю, а многие даже могу спеть наизусть. Я попыталась справиться с волнением. Сделала несколько глубоких вдохов, перекрестилась, чтобы у меня все получилось, и после этого мне стало легче.

Зал наполнялся гостями, стало очень шумно. Вокруг столиков бегали официанты, которые подносили еду и исполняли многочисленные просьбы приглашенных. Но особенно много просьб было у какого-то седоволосого мужчины. Ему постоянно было что-то надо, на него обращали внимание все гости.

– Выключите кондиционер! – кричал он официантам. – Мне в спину дует!

Официанты выключили.

– У меня тарелка плохо вытерта! Дайте другую!

Официанты принесли.

– Что-то стул шатается! У вас есть другой?

Ему поменяли стул.

– Да что у вас так жарко? Когда вы включите кондиционер?!

Официанты, вздыхая и пытаясь сдержаться, покорно выполняли его капризы.

– На каждом празднике обязательно есть такой персонаж, который вечно всем недоволен, – прокомментировал Мишаня.

– В поездах тоже частенько бывают недовольные пассажиры, – заметила я.

– Ну все, пора начинать, – сказал Юра. Он лучезарно улыбнулся, словно надев маску радости, и веселым задорным голосом объявил: – Добрый вечер, дорогие гости! Мы очень рады приветствовать вас в этом уютном зале! Мы собрались по замечательному поводу: Скороходову Григорию Ивановичу сегодня исполнилось шестьдесят лет! Ну а сейчас для вас прозвучит песня «День рождения» в исполнении нашей замечательной певицы Ирины!

Мне стало дурно. Задрожали коленки. Сердце стучало так сильно, что мне казалось, что я даже слышу его звук.

Я нервно поправила платье, нервозно дернула плечом, потом у меня задергалось веко…

Заиграла мелодия.

Меня било крупной дрожью, но я постаралась собраться, закрыла глаза и начала петь.

Я пела и одновременно внимательно следила за гостями. Мне было очень важно понять, как они воспринимают мое пение. Вели они себя обычно, вроде бы не перешептывались…

«По-моему, все нормально», – не прекращая петь, облегченно подумала я.

После этого я раскрепостилась еще больше, и у меня даже получилось выдать несколько вибрато.

Песня закончилась. Мишаня ободряюще мне подмигнул.

Ведущий снова начал шутить и принялся объяснять гостям условия увеселительного конкурса. Я отошла в сторонку.

Когда Юра провел конкурс, Мишаня включил следующую песню. Ее я спела уже уверенней, чем первую. Потом исполнила третью, четвертую композицию… и вскоре настолько вошла во вкус, что мне казалось, что я всю жизнь только и делала, что пела в ресторанах. Происходящее казалось какой-то сказкой!

…Когда я допела очередную песню и направилась к стулу, чтобы немного передохнуть, произошло то, что самым натуральным образом перевернуло всю мою жизнь.

Как я уже говорила, среди гостей был некий седой мужчина, который ко всем придирался. Официантов он просто извел, все ему было не так. И вот, ближе к концу вечера, когда этот тип со всеми переругался, он решил выйти на улицу, чтобы освежиться.

Мужчина направился к выходу, и вдруг, когда он проходил мимо нас, он остановился, и, еле стоя на ногах от выпитого спиртного, подошел ко мне.

– Ну ни одной песни нормальной не спела! – выкрикнул он, брызнув в мою сторону слюной. – Слушать противно! Хоть бы одну высокую ноту взяла! Петь вообще не умеешь! Три притопа, два прихлопа, вот и все песни!

Я остолбенела.

– Пожалуйста, не делайте людям замечания, если не разбираетесь в пении, – металлическим голосом сказала ему Оксана.

– Это я не разбираюсь в пении?! Да я директор консерватории! Примитив какой-то поет! А все почему? Да потому что петь не умеет!

Я стояла как замороженная и не могла произнести ни слова.

Мне снова сказали, что я не умею петь!

Я всеми силами пыталась сдержаться, но не получилось – перед глазами стало расплывчато. Ну зачем я согласилась здесь петь? Зачем?! Я снова опозорилась!

Но в какой-то степени этот человек прав… Все песни, которые я сегодня исполнила, были довольно простыми – развлекательными, без особенно сложных нот…

– Нет уже настоящих певцов, нет… – грустно сказал ценитель музыки и направился к выходу. – Никто уже высокие ноты не берет…

Высокие ноты?

Я словно вернулась в реальность.

– Я вам спою высокую ноту! – неожиданно для самой себя выкрикнула я.

Гости притихли.

– Что? Ноту высокую споешь? Ну-ну, послушаем… Неужели ты умеешь брать высокие ноты?