Усмехнувшись и смерив презрительным взглядом собеседника, Коган прошел через ворота и вышел на улицу. «Ну, посмотрим, что будет дальше. Не исключен вариант, что эти двое обидчивые, как девочки, и постараются меня пырнуть ножом в толпе. Но вряд ли».

Инженер Васильчиков старался вовсю. Он тащил Шелестова консультироваться то к одному, то к другому специалисту. Они обсуждали различные технические решения, какие-то эффекты, возникновение вибрации, посторонних шумов. Максим с трудом понимал, о чем идет речь, но старательно поддерживал своего «подчиненного» соответствующими междометиями и глубокомысленными фразами в том случае, если Васильчиков с чем-то соглашался в беседе со специалистами или высказывал иное суждение.

– Не могу не согласиться, – с серьезным видом кивал Шелестов или вставлял другое:

– Это, товарищи, мнение нашего коллектива. Так считают и наши специалисты.

Но во время этих бесед и обсуждений, а особенно и между ними, порой даже на лестнице в курилке очень сложно задать вопрос, который касается соблюдения секретности, подозрений того или иного специалиста, где враг может добраться до секретов ОКБ-21. Задать так, чтобы собеседник не заподозрил тебя в том, что ты сотрудник НКВД. Или того хлеще, что ты не шпион. И Шелестов присматривался к специалистам, оценивал их и задавал свои вопросы, получал ответы и мгновенно переводил разговор на другую тему, чтобы собеседник не сразу понял, о чем его только что спрашивали и почему. Приходилось собирать мнения инженеров и о погибшем Николае Борисовиче Викулове. Пару раз он советовался с Филоновым по поводу сотрудников, особенно старательно присматривался Максим и к Алине Викуловой.

Кто же здесь пособник врага? Кто предатель? Вопрос не стоит так: вольный или невольный предатель. Нет, этот человек фотографировал чертежи и формуляры и передавал их вражескому шпиону. Он делал это сознательно, он получил шпионскую технику и знал, что будет действовать в ущерб своей Родине. И этот человек хорошо знает, когда, в какой момент он может получить доступ к секретным материалам. Из «библиотеки» материалы выдаются через окошечко после того, как человек распишется в получении. В копировальной лаборатории всегда Алина. Остаются считаные секунды, может быть, минуты, когда вражеский агент может успеть сфотографировать чертеж. Остается еще ночь, но на ночь документация запирается, заводская охрана очень строго следит за порядком.

Шелестов решил предложить Филонову устроить проверку и пробраться с запасными ключами в помещение конструкторского бюро ночью. Он уже хорошо знал, что инженеры очень часто остаются на работе далеко за полночь, когда этого требует работа. Но ночевать в помещении воспрещалось категорически. Значит, есть еще один уязвимый момент – поздние часы, когда кто-то остался в помещениях. Но на ночь секретные материалы на руки не выдаются. Их сдают в конце рабочего дня в «библиотеку». «Библиотека», «библиотека». Надо познакомиться с этой дамой. Как ее, Каплунова Елизавета Сергеевна?

Инженер Никифоров с густыми прокуренными усами показался Шелестову странным. Не молодой человек, а все время провожает глазами Алину. Уж не влюбился ли старый хрыч в девушку? Может, переживает за нее из-за гибели отца.

– Павел, – Шелестов поманил пальцем Филонова, когда тот проходил по коридору, – скажи, в каких отношениях был Никифоров с погибшим Викуловым?

– Никифоров? – Лейтенант задумался. – Василий Степанович? Да вы знаете, ни в каких. Вообще-то Никифоров человек общительный, всегда найдет тему для разговора в курилке, историю смешную к случаю расскажет. А вот с Викуловым… Пожалуй, с Викуловым он как-то и не общался никогда. Да и Викулов был некурящим.

Присматриваясь к Никифорову, Шелестов заметил и еще одну интересную деталь. Иногда он часами мог не смотреть на наручные часы, а иногда за несколько минут бросал частые взгляды, причем украдкой, на свое запястье. Ему что, не велят за временем следить, удивился Шелестов. Или это у него нервное? Он вспомнил одного человека, который стоял в задумчивости на мосту с зажженной сигаретой в руке и подносил ее, не затягиваясь, к губам через каждую секунду. Выглядело это нелепо и даже немного страшно. Как робот. Но потом Шелестов вдруг догадался. А ведь это хронометраж!

Максим стал с нетерпением ждать, когда инженер Никифоров снова станет смотреть на часы. Вот инженер Лыков открыл дверь с лестницы, и Никифоров тут же засек время. Лыков поравнялся с «библиотекой», снова взгляд на часы. Дошел до кабинета главного инженера, и снова взгляд. Любопытно! Надо присмотреться к этому Никифорову. Шелестов подошел было к инженеру, но тот неожиданно встал и отправился в курилку на лестницу. Максим последовал за ним. И снова мимо прошел Лыков, но теперь уже быстрым шагом, куда-то торопясь. Он бросил беглый взгляд на курильщиков и исчез в коридоре.

– Ишь, истребители-перехватчики, – проворчал Никифоров, закуривая.

– Молодость, – глубокомысленно заметил Шелестов, тоже затягиваясь папиросой. – Молодости свойственна энергия, пылкость и поспешность в суждениях, поступках и решениях.

– В поступках, это точно, – снова ворчливо произнес инженер. – Девка по отцу горюет, а они уже клинья подбивают. Не терпится им, баб как будто мало вокруг.

– Да, слышал. – Шелестов сделал печальное лицо. – Отец Алины погиб во время испытаний двигателя. Совсем одна девчушка осталась.

Максим ждал, что Никифоров ответит привычной фразой, что сейчас много сирот, война многих осиротила и овдовила. Война счастья не приносит, а только горе. Но Никифоров, такой общительный человек, промолчал, продолжая курить. Причем как-то нервно. Шелестову показалось, что инженер недоволен тем, что он вышел покурить с ним вместе. И он, зная, что «приезжий специалист из Москвы» тоже увяжется за ним курить, сюда бы не пошел. «А может, я ему помешал, – подумал Максим. – Может, он с кем-то хотел поговорить, а тут я со своими замечаниями и суждениями. А про Алину он сказал во множественном числе. Кто еще с ней пытается наладить близкие отношения из молодых людей? А если интерес к ней не как к симпатичной девушке, а как раз из-за возможности получить доступ к копиям чертежей?»

Вечером, когда в конструкторском бюро осталось мало сотрудников, Шелестов увидел, что из-за угла Филонов делает ему энергичные знаки, пытается привлечь его внимание. Максим подошел, оглянулся, убедившись, что его никто не видит, и только после этого шагнул за угол.

– Что стряслось, Павел? – спросил встревоженный Шелестов.

– Максим Андреевич, за мной опять следят. Несколько дней не было ничего, после того как убрали этих. А сегодня опять пасут. Я опасаюсь к Алине идти. Кто их знает, что они замыслили и кто это такие. А вдруг они поймут, какие у нас отношения, и возьмут ее в заложники или просто пообещают ее убить, если я