Жить стало лучше, жить стало веселее. Если бы не война, было бы совсем хорошо.

Солдаты и офицеры два дня обживались на новом месте. Они гадали, сколько придется потратить сил и дней, чтобы пройти двенадцать километров, оставшиеся до Сум. Им категорически не хотелось думать о том, что кому-то из них это будет не суждено.

Второго сентября, еще затемно, три стрелковые дивизии после усиленной артподготовки начали штурм города. Они охватывали Сумы с северо-востока и юга.

Пятьсот двадцатый стрелковый полк получил приказ взять пригородное сельцо Тополи. Для этого бойцам пришлось еще раз форсировать Псел.

И вот Сумы наконец-то наши!

Город был взят ранним утром второго сентября. В половине восьмого в Сумы вошли основные силы Красной армии. Несколько колонн пехотинцев, не успевших просохнуть после форсирования реки Псел, мокрых, грязных, пыльных и усталых, прошагали сквозь город и двинулись дальше, на запад, к селам Скляровка, Степановка, Терешковка и Сулла. Там им надлежало окапываться и строить новую линию укреплений на случай контрнаступления немцев.

Младший лейтенант Егор Ивашов, сержант Масленников и взвод разведчиков вошли в город уже в середине дня вместе со штабом пятьсот двадцатого стрелкового полка. Расположился он в центре города, в бывшем купеческом особняке, наполовину каменном, наполовину деревянном, с красивым мезонином. В советское время в этом доме находилась какая-то заготконтора.

Наискосок от особняка стояло одноэтажное кирпичное здание с пробоиной от снаряда, залатанной на скорую руку чем попало. В нем расположилась военная комендатура. Она, как ей и было положено, взяла на себя управление городом сразу после его освобождения.

Покуда военный народ обустраивался, определялся с питанием и как-то налаживал быт, подкрались вечерние сумерки. На трех полуторках прибыло штабное имущество.

Приехал и рядовой Зозуля с документами и прочими вещами, необходимыми для работы и проживания. Он передал их Ивашову, куда-то пропал и вернулся через час с парой матрасов и ворсистым одеялом из шинельного сукна. Где он умудрился их добыть, оставалось для Егора Ивашова загадкой. Но допытываться он не стал, опасаясь услышать, что его ушлый ординарец попросту спер все это добро из какой-то хозчасти.

Зозуля старательно выбил матрасы во дворе особняка. Потом он постелил их на пол в крохотной комнатке, отведенной начальником штаба Степановым для работы и проживания личного состава отдела полковой контрразведки СМЕРШ. После чего солдат с чувством выполненного долга вышел покурить на крыльцо.

Когда совсем стемнело, отдел СМЕРШ в составе оперуполномоченного младшего лейтенанта Ивашова, его помощника сержанта Масленникова и ординарца рядового Зозули улегся рядком и укрылся одеялом поперек себя. Иначе все оно досталось бы одному Масленникову, лежавшему в середине.

Истребители вражеских шпионов немного поговорили о планах на завтра, решили, чем кому заниматься. Потом они молчали и размышляли каждый о своем.

Рядовой Зозуля думал о том, что все-таки хорошо им было в Пушкаревке, в хате бабы Дуси. Правда, в них тогда стреляли. Но сейчас нигде без этого не обходится. На то она и война. Это было ничто по сравнению с доброй периной и ласковым одеялом.

А сейчас надо снова как-то устраиваться, чтобы товарищу младшему лейтенанту было удобно работать и сносно отдыхать. Как это все наладить? Хлопотно!

Сержант Масленников получил от Ивашова приказание узнать, кто из агентов-осведомителей, имевшихся во всех подразделениях пятьсот двадцатого стрелкового полка, уцелел при наступлении на Сумы. Задача проста и понятна, поэтому думать тут особо не о чем. Не впервой. Он уснул скорее всех.

А младший лейтенант Ивашов все ворочался. Он вспоминал свою последнюю встречу с Ритой, состоявшуюся, как и обычно, на их месте возле пруда в девять вечера.

Предстоящая разлука тревожила обоих. Только Егор в отличие от девушки сумел справиться со своими чувствами. Он был строг, внутренне подтянут. Его прощальные слова были просты.

— Мы еще увидимся? — спросила Маргарита.

— Да, — ответил Егор, стараясь придать голосу уверенность. — Обязательно увидимся. Получен приказ, — произнес младший лейтенант и взял ладонь Риты в свою. — Завтра выступаем.

Девушка посмотрела ему в глаза, опустила голову и еле слышно промолвила:

— А как же мы? Ты меня не забудешь?

— Тебе не стоит переживать. Я никогда не забуду все то, что нас с тобой связывает, — честно ответил Егор. — Будем писать друг другу письма.

— А потом?

— Не надо сейчас заглядывать так далеко. Идет война. Если мы с тобой станем загадывать на потом, то ничего у нас не получится, — тоном мудрого наставника ответил Егор Ивашов. — Давай пока просто постараемся выжить, хорошо?

Маргарита кивнула в ответ.

Егор обнял девушку. Они молча шли по узкой тропе и просто слушали тишину, которая была красноречивее самых содержательных слов.

«Вот так бы я и протопал с любимой в вечность», — подумал Ивашов и почувствовал, как его охватила нежность.

Он остановился и внимательно посмотрел на Маргариту. Девушка встретила его взгляд улыбкой. Ей тоже было хорошо, а большего и не требовалось.

Сейчас Рита была особенно хороша собой. Сумрак добавил ей загадочности и очарования.

Чего уж тут лукавить, самую главную ее тайну Егор раскрыл, но вот делиться ею не собирался ни с кем. Ему могли бы сказать, что таких девушек, как Маргарита, столь же стройных и привлекательных, много. Но для него она была одна-единственная на всем белом свете.

Егор притянул к себе Маргариту и крепко ее поцеловал. Девушка ответила ему столь же страстно.

Далее были ласки, откровенные и торопливые, какие нередко встречаются на войне. Они вели себя так, словно на все про все им давалась лишь минутка. Им следовало успеть все разом, заполучить как можно больше, потому что завтра для них могло не наступить.

Они постарались. Мужчина и женщина неотрывно глядели глаза в глаза и неистово любили друг друга.

И еще они словно прощались.

Егор оторвался от воспоминаний. Где-то на западе глухо загрохотало. Там стреляли орудия, начался бой.

А может, это гремел гром, предвещая дождь. Как-никак на дворе уже осень.

В последний день августа над Сумами долго кружила «рама» — двухбалочный самолет с центральной кабиной-гондолой, похожей на большую каплю или глаз. Немцы так и звали этот самолет — «Летающий глаз».

Что высматривал этот проклятущий глаз в городе и на подступах к нему? Наверное, передовые части Красной армии, обложившие Сумы с юга и северо-востока. Обычно после такой визуальной разведки прилетали бомбардировщики.

Вдруг невесть откуда появились два советских ястребка. Один пристроился снизу, другой сверху. Летели они очень близко к «раме», чтобы обезо-пасить себя от огня немецких зениток. Те и не стреляли, потому что очень просто могли бы попасть и в свой «Летающий глаз».