Херманн удивленно глянул на нее, понял вопрос, наморщил лоб, а потом громко и радостно выдал:

— Кушать!

Такая вот ситуация показалась Алевтине настолько забавной, что она не удержалась и рассмеялась. Напряжение в ее душе разом спало.

Засмеялся и Ральф. Теперь он походил на мальчишку, глупого и растерянного, не знающего, как себя вести, поэтому смешного.

Быть серьезной, а тем более злиться на него у Алевтины никак не получалось. Да вроде и не за что было. Принес человек продукты, проявил заботу. Что здесь плохого? За что, собственно, себя корить и совеститься? Ведь она к нему не навязывалась.

— Ну что, давайте пить чай? — Эти слова вырвались у Алевтины как-то сами собой, поскольку еще минуту назад у нее и в мыслях не было угощать немца чаем.

Но ведь слово не воробей. К тому же не водку она ему предлагала.

Слово «чай» Ральф знал, поэтому энергично закивал, чем вызвал новую улыбку у Алевтины. Она нарезала хлеб, сделала бутерброды с колбасой, и они начали трапезничать.

Ральф знал не более двух-трех десятков русских слов, однако у них как-то получалось вполне сносно общаться.

Алевтина спросила, где Ральф служит.

Тот немного подумал и ответил:

— Штаб, документ.

Ральф осведомился про ее родителей, мол, где они, что делают.

И Алевтина ответила:

— Работали на заводе, сейчас в эвакуации.

Херманн кивал, явно понимая, о чем идет речь. Словом, поговорили кое-как.

Когда они прощались, Ральф спросил:

— Можно мне еще к вам приходить?

Алевтина неожиданно для самой себя ответила:

— Можно.

Алевтина никак не могла ожидать от себя такого, что станет думать о немце, вступившемся за нее подле сквера, и даже дожидаться его прихода. А Херманн обманывал девичьи надежды, как назло не приходил. Вот уже целых два дня!

Ральф Херманн появился только на третий день после своего первого визита. Он опять был с огромным бумажным пакетом в руках.

Алевтина удивлялась самой себе, но все еще злилась на него за то, что он так долго не приходил. Ее так и подмывало поругаться с ним.

Немец почувствовал ее отстраненность и принялся лопотать что-то по-своему, как-то оправдывать свое отсутствие. Однако Алевтина ничего из этого не поняла.

Потом они снова пили чай с бутербродами. Девушка щедро насыпала в кружки сахар, принесенный Ральфом в кулечке.

Немец продолжал без умолку что-то тараторить, а потом как бы нечаянно, в разговоре, положил свою ладонь на руку Алевтины. Она не отняла ее, не дернулась.

Когда они расставались, Ральф робко обнял ее. Алевтина стояла, опустив руки, и боялась посмотреть ему в глаза. Его объятия были ей приятны. Когда они закончились, она пожалела, что это продолжалось так недолго.

О Ральфе она не рассказывала никому. То, что с ней происходило, было только ее делом. Личным. Не подлежащим ни обсуждению, ни одобрению. Советов насчет того, как поступать дальше, она тоже ни у кого не спрашивала.

А немецкий ефрейтор теперь стал приходить едва ли не каждый день. Он всегда приносил с собой какой-нибудь подарок. Потом они пили чай и говорили. Смысл сказанного и того, о чем они пока молчали, становился все более понятен им обоим.

Они поцеловались на четырнадцатый день после того памятного случая у сквера, расположенного неподалеку от Спасо-Преображенского собора. У Алевтины от долгого поцелуя вдруг закружилась голова, земля стала уходить из-под ног. Если бы Ральф не подхватил ее на руки, то она просто повалилась бы на пол.

Ральф продолжал неистово целовать ее в щеки, в лоб, в шею. Он понес Алевтину на кровать, бережно положил ее поверх одеяла и впился в приоткрытые девичьи губы. Одной рукой он ласкал ее груди, соски на которых были набухшими и крепкими. Другая бесстыдно скользила от колена по бедру, поднималась все выше и выше.

Алевтина прикрыла глаза и застонала от сладкой неги, нахлынувшей на нее. Когда рука Ральфа легла на низ живота, тело девушки стало невесомым. Горячая волна накрыла ее с головой.

Пятого августа сорок третьего года сто шестьдесят седьмая дивизия получила приказ штурмом взять крупный узел обороны немцев, село Великую Чернетчину.

Младший лейтенант Ивашов оставил рядового Зозулю присматривать за документами.

— Головой за них отвечаешь! — заявил он и отправился истреблять ненавистных немецко-фашистских захватчиков.

Младшего лейтенанта сопровождал его неизменный помощник сержант Масленников.

Не в характере Егора было прятаться за спины товарищей и пользоваться инструкцией. Согласно этой бумаге, оперуполномоченным контрразведки СМЕРШ не вменялось в обязанность ходить в атаки и воевать на передовой. Более того, за непосредственное участие в боях можно было крепко схлопотать по шее от вышестоящего начальства.

Но младший лейтенант Ивашов рассуждал иначе. Мол, майор Стрельцов мужик путевый, он поймет.

В бой Егор Ивашов пошел со своими друзьями-разведчиками. Командовал всей группой младший лейтенант Колонов. Однако при переправе через Псел он был серьезно ранен осколком мины. Ивашов отослал его в тыл и принял командование на себя.

В северной и восточной части села немцами загодя были устроены мощные укрепления с батальонными опорными пунктами. Глубокие траншеи соединяли между собой множество долговременных огневых точек, хорошо замаскированных. Местность была превосходно пристреляна противником. Отовсюду активно работали снайперы, били так, что солдаты головы не могли поднять.

Если бы не своевременная помощь дивизионной артиллерии и минометных батарей, буквально проутюживших вражеские позиции, то пятьсот двадцатому стрелковому полку пришлось бы ой как кисло. Когда огневая подготовка закончилась, младший лейтенант Ивашов глянул в бинокль. Там, где еще недавно были немецкие пулеметные точки, он увидел воронки с кусками бревен. На местах полевых орудий теперь лежали груды искореженного железа.

— А славно потрудились боги войны, — заметил сержант Масленников, стоявший рядом с Егором. — Вот всегда бы так!..

Но тут в окопах противника началось шевеление. Уцелевшие немцы готовились подавить огнем наступающих бойцов Красной армии.

«Нужна дымовая завеса, — подумал младший лейтенант. — Без нее немцы нас тут всех положат».

Задрожала, заохала земля. На позиции выехали три танка и встали за насыпными укрытиями. Люк у головной машины со стуком открылся. Из башни выглянула задиристая молодая физиономия.

— Ну и чего встал, младший лейтенант?! — заявил командир танкового взвода. — Сейчас в атаку идем. Полезайте на броню!

— К машинам! — скомандовал Ивашов, и разведчики дружно облепили танки.