группу к надежным парням, от этого во многом зависит результат и весь смысл захода. Не приведи Господь оказаться в сообществе “стукача”, если ты задумал какой-то гешефт. Считай, весь рейс – насмарку. Мало того, что сгоришь со своим гешефтом, а ещё и визы лишишься. А тогда не видать тебе заграницы, как собственных ушей. Закончив партию, Найда намеревается уходить, а я предлагаю ему в очередной раз помериться силой. Как ни странно, в соревнованиях по амреслингу, я всегда оказывался сильнее других. Мне это, безусловно, льстило. Тем более, что по сравнению с Николаем, у которого и рост под два метра, и в плечах “косая сажень”, я выглядел обыкновенно. На этот раз мне хотелось уступить, чтобы как-то порадовать парня, и заодно, расположить к себе.

Мы сцепляемся “клешнями” и, напрягаясь изо всех сил, наши руки застывают в вертикальном положении. Ещё мгновенье, и я повержен. Проиграть такому великану, совсем не зазорно. Найда вскакивает из-за стола и чуть ли не в припрыжку мчится по коридору с криком: “Я победил Соловья!” Несмотря на солидный возраст, в нём жило что-то детское, и это не могло не подкупать, а также вселяло уверенность в том, что на этого человека можно положиться.

Третьим, я намечаю молодого матроса Евгения Мясищева. Это на редкость смышленый парень – студент заочник биологического факультета, человек, который знает, чего он хочет в жизни, любитель порассуждать на темы, связанные с происхождением жизни на Земле. (В последствии в одном из колхозов он разводил раков, американских лягушек и прочую живность. Его предприимчивость и хватка сказались на его дальнейшей судьбе. Он стал крупным специалистом. В Монтевидео, куда он перебрался впоследствии, Женя раскрыл все свои способности и стал одним из ведущих специалистом в области ихтиологии). С такими, как мне тогда казалось, надежными парнями, я намеревался выйти в город, предложив им составить группу на увольнение, на что они охотно согласились. Атмосфера на судне была, казалась бы, дружелюбная, и всё же, между людьми чувствовалась некоторая настороженность. Система порождала недоверие.

…В море я жил с ощущением необыкновенного душевного подъема. Здесь мне нравилось всё: и штормовое море, раскачивающее тебя, как на качелях, и полный штиль, когда за счёт рефракции представали удивительные картины мироздания. А чего стоят тропические ливни! Солнце в зените. Всё вокруг раскалено: и палуба, и воздух, и даже вода, отсвечивающая всеми цветами радуги, напоминает расплавленный металл. Всё дышит зноем. Океан, словно живой организм. Одно мгновенье, и вдруг появляются причудливой формы облака, сливаясь, они заволакивают лазурное полотно неба. Ослепительная вспышка молнии, оглушительный громовой раскат, и как долгожданный подарок – ливень. Шквальный порыв ветра, и гладкая поверхность океана мгновенно оживает. На раскаленную палубу обрушивается лавина пресной живительной влаги, которой моряки дорожат, и в банный день расходуют её с особой осторожностью. А тут воды – залейся!.. Все свободные от вахты – на палубе. Обнаженные до плавок, ребята усердно мочалят свои пропитанные морской солью и потом натруженные тела. Благодать! О таком – только мечтать. А я с детских лет грезил морем. Тринадцатилетним мальчишкой вдвоём с дружком убегали из дома, чтобы попасть на корабль. И, конечно же, из этой затеи ничего не вышло.

В море я попал спустя десятилетия, пройдя суровую школу жизни. Трудные военные, послевоенные годы. С детских лет туберкулез. В двадцатилетием возрасте, дважды была сделана операция на легких, в результате – инвалидность. Но я не на мгновенье не падал духом, и постоянно работал над собой. По утрам – обязательная зарядка. В течение дня поднятие тяжестей, которые я соорудил из кирпичей. Таким образом готовил себя к трудовой деятельности.

Мне – двадцать семь, а у меня ни образования, ни специальности. Я пробовал устроиться, но мне везде отказывали. Говорили – инвалидов брать не имеем права.

В конце концов, мне повезло. В отделе кадров, куда я пришел наниматься на работу, моё внимание привлекла двухпудовая гиря. Чтобы доказать, что я вполне трудоспособный, подойдя к снаряду, я с лёгкостью взметнул его над головой. Таким образом, я был принят на работу, в должности грузчика, и в этом качестве освоился и чувствовал себя вполне комфортно. Мне нравилось поднимать тяжести, и ощущать себя здоровым человеком. Тем не менее, десять лет работы грузчиком и для здорового не подарок. Изо дня в день одно и тоже, начинало угнетать. Где-то, на подсознательном уровне, появилось ощущение того, что в жизни моей должны произойти перемены. И предчувствия мои оправдались.

Газета “Рыбак Латвии” дважды объявляла конкурсы на лучшее стихотворение, и дважды я стал победителем в них. Потом я написал две критические статьи в эту газету и вскоре, совершенно неожиданно, стал её штатным корреспондентом. Проработал в этой должности шесть лет. В одной из командировок в Африку, к счастью моему, капитан траулера попросил меня поработать вместо недостающего матроса, и я с радостью согласился. Моя заветная мечта, хоть и поздно, но сбылась. Я стал полноправным моряком, и в полной мере мог радоваться всем прелестям морской жизни.

…По приходу в Антверпен, мы втроём отправляемся в известный всем морякам магазин Давида. Хозяин приветливо улыбается и, как всегда, угощает пивом. Выставив перед нами ящик живительного напитка, он удаляется в другой конец магазина, заговорщицки моргнув мне глазом. Выждав какое-то время, так чтобы не вызвать подозрения, я подхожу к Давиду.

В предыдущем заходе я обещал ему привезти бриллиант, и слово своё сдержал. Взглянув на вещицу, а это было кольцо с изумрудом – камнем, который я считал равноценным бриллианту, Давид не выказал особого интереса. Но, не смотря ни на что, сотню ручных часов за этот камень он давал. Такая цена меня вполне устраивала. Я прикинул, в Союзе у нас такие часы, охотно покупает молодежь. Потому что – импорт. Им главное оформление, а что внутри штамповка, это дело десятое, главное пыль в глаза пустить. Двести рубликов за штуку я точно возьму. Разберут влёт. А это значит – двадцать тысяч у меня в кармане – стоимость трёх “Жигулей”.

Давид взял у меня кольцо и под предлогом того, что, ему надо проконсультироваться, удалился. Тем временем, я присоединился к ребятам, которые успели отовариться и собирались идти на пароход. Чтобы как-то задержать их, я предложил выпить ещё по бутылочке пива, надеясь на то, что к этому времени появится Давид. Мне не хотелось раскрываться до конца, хотя, конечно, они догадывались, что Соловей что-то замыслил.

Время летело. До отхода судна оставалось каких-то полчаса, а Давида и след простыл. “Ты как хочешь, а