Подумав о сыне, Агнесс подняла голову:

— Это личное дело… весьма деликатное.

— Тогда почему бы вам не обсудить его с миссис Тули?

— Если я обращусь с этой просьбой к ней, то не сомневаюсь, что она мне сразу откажет. Она ведь старая дева, ей непонятны материнские заботы.

— Я не уверена, что понимаю, о чем вы говорите, — медленно сказала Лидия.

— Речь идет о моем ребенке, миссис Бланшар, — сказала Агнесс и сразу же продолжила, боясь, что Лидия ее остановит: — Я получила письмо от женщины, которая за ним присматривает. Она заболела и пишет, что я должна срочно найти кого-нибудь, кто стал бы о нем заботиться. У меня нет другого выбора, как просить вас дать мне дополнительный свободный день, чтобы я могла где-то пристроить сына.

Лидия нахмурилась:

— Вы же знаете, я не могу расстраивать миссис Тули. Она управляет домом, а теперь, когда одна служанка сбежала, неприятностей и так хватает. К тому же, если я дам вам этот дополнительный день, куда вы денете своего ребенка? Вы же не рассчитываете, что вам разрешат привезти его сюда?

— Разумеется, нет, мэм. Я никогда бы не посмела просить о таком. Но я найду место, куда его можно будет перевезти. Я только прошу вас за меня заступиться, чтобы миссис Тули была более сговорчивой.

На лице Лидии появилось выражение сожаления.

— Каким образом миссис Тули сможет приготовить на нас троих теперь, когда Роуз сбежала и в помощницах одна только Дорис? — беспомощно спросила она.

— Я все приготовлю накануне. И если Нэнси немного поможет, миссис Тули и Дорис справятся.

Лидия задумалась, но ее ответ не был таким, какого ожидала Агнесс.

— Естественно, я вам сочувствую. Но при данных обстоятельствах это невозможно. Вы должны найти другой способ решить свою проблему.

Агнесс почувствовала, что ее загнали в тупик. Она готова была умолять, но знала, что нет смысла поступаться своей гордостью: Лидия не уступит.

— Очень хорошо, мэм. Простите, что побеспокоила вас, — сказала она, приседая, и направилась к двери.

Когда Агнесс уже положила руку на ручку двери, Лидия ее окликнула:

— Одну минутку, миссис Мидоус. Есть одно дело, которое я хотела бы с вами обсудить.

— Слушаю, мэм, — сказала Агнесс поворачиваясь.

— Это насчет вашей служанки, Роуз. Вы не догадываетесь, куда она могла пойти?

— Нет, мэм, я не имею ни малейшего представления.

Лидия разочарованно нахмурилась.

— Миссис Тули сказала мне то же самое. А другая прислуга — ведь ее уход наверняка обсуждался — тоже не имеет представления?

— Насколько мне известно, нет, мэм.

— Не думаете ли вы, — Лидия доверительно понизила голос, — что она может быть в беде… ну, вы понимаете, о чем я?

Румянец на щеках Агнесс показал, что она понимает великолепно.

— Если так, я ничего не замечала.

— В ней не было ничего странного в последние дни или недели? Никакой тошноты, распухшего живота…

— Ничего такого, мэм.

Лидия была явно разочарована. Она пожевала губами.

— А не было ли разговоров насчет Роуз и моего свекра? Вы можете быть со мной откровенны, миссис Мидоус. Уверена, нам обеим известно о его вкусах.

Агнесс почувствовала, как горят щеки. Она не привыкла обсуждать с кем-либо подобные подробности, тем более со своей хозяйкой.

— Я не знаю, — нервничая, ответила она. — Не думаю.

Лидия склонила голову набок, явно забавляясь смущением кухарки.

— Вы слышали о катастрофе, которая произошла этой ночью?

— Да, мэм, хотя остальным слугам ничего пока еще не говорили.

— Вы не думаете, что Роуз может иметь отношение к ночной краже?

Агнесс так удивилась, что даже перестала смущаться. Она ответила быстро, почти не раздумывая.

— Какой бы она ни была, я не думаю, что Роуз Фрэнсис воровка или убийца, — заявила Агнесс, удивившись не меньше Лидии страстности своего тона.

— Это как посмотреть. Кто-нибудь осмотрел ее вещи? — спросила Лидия, раздраженная скрытностью Агнесс.

— Полагаю, что нет, мэм.

— Тогда будьте так добры и посмотрите. Возможно, найдется что-нибудь, указывающее на то, что с ней случилось. Я прошу об этом вас, потому что вы с ней работали и должны знать ее лучше других. Ее исчезновение в ночь грабежа кажется мне странным совпадением. Если что-нибудь найдется, я позабочусь, чтобы вы не пожалели о затраченном времени.

Лидия не упомянула о дополнительном свободном дне, но именно это сразу же пришло в голову Агнесс. Вдруг Лидия имела именно это в виду? Но она слишком плохо знала свою хозяйку, чтобы быть в этом уверенной, она могла только молиться.

Сжимая кулаки, Агнесс неохотно взбиралась по лестнице. Вообще-то у нее не было привычки жалеть саму себя, но сейчас ей казалось, она может поддаться этому чувству. Лидия пожалела времени, которое можно было потратить на поиски нового дома для Питера, зато по какой-то непонятной прихоти прибавила ей работы. И при этом такой неприятной. У Агнесс не было ни малейшего желания вмешиваться в личную жизнь других людей. Это не согласовывалось с ее моральными принципами. Столько различных обязанностей не оставляли времени на жалость к самой себе, но Агнесс не могла забыть намек Лидии: угоди мне в этом, и я, возможно, иначе взгляну на твою просьбу.

Почему из-за плохого поведения Роуз должен страдать Питер? Разумеется, домашнее хозяйство может обойтись несколько часов без кухарки и одной прислуги. Ей только нужно пристроить сына где-нибудь в другом месте. А после этого она сможет выполнять свои обязанности так же прилежно, как все эти пять лет. На долю секунды Агнесс пришло в голову последовать примеру Роуз — пренебречь работой, уйти из дома, направиться прямиком в Туикенхэм и забрать Питера. Затем заговорил здравый смысл.

Она все еще поднималась по лестнице, когда вниз протопала Нэнси с метлой в одной руке и рабочей корзинкой в другой, почти столкнувшись с Агнесс. Разные бутылочки и коробочки в корзинке задребезжали. На мелких, заостренных чертах Нэнси отразилось удивление: что делает Агнесс на черной лестнице, когда она должна в это время готовить обед.

— Я только что закончила там прибираться, миссис Мидоус. Простите, что не могла прийти раньше и помочь. Скажите, что именно я должна делать сейчас, — сказала горничная, не в силах скрыть своего любопытства.

— Да, — строго произнесла Агнесс, — если у тебя найдется минутка, покажи мне постель Роуз и ее вещи.

Глаза Нэнси округлились.

— А это зачем?

Агнесс подумала, что нет никакой необходимости сообщать Нэнси об интересе Лидии к Роуз. Если она скажет ей хоть слово, об этом скоро узнают все и попридержат языки.