Миссис Тули содрогнулась, но, вопреки ожиданиям Агнесс, за нюхательной солью не полезла.

— По полу вели следы к тому месту, где стояла чаша для охлаждения вина. Я их ясно видел, когда сопровождал мистера Теодора.

Этот кровожадный разговор, подтверждающий то, что Агнесс уже слышала, действовал ей на нервы. Она поднялась было, чтобы уйти, но тут вспомнила, что необходимо вызнать как можно больше о Роуз, и снова решительно села.

Агнесс попыталась направить разговор в нужную ей сторону:

— То, что Роуз оставила свои вещи, говорит о том, что они ей больше не нужны, что у нее есть деньги, чтобы купить себе новую одежду.

Она говорила, отмечая, что на лице мистера Мэттью появилось безразличное выражение, как будто эта тема не представляла для него никакого интереса. Он с застывшим взглядом прихлебывал чай. Пэтси, высокая и элегантная, замерла с ложкой в руке. Она была брюнеткой, несколько мужиковатой, с длинным носом. Пригладив сзади прическу большой рукой, Пэтси задумчиво посмотрела на мистера Мэттью и миссис Тули:

— Наверняка у Роуз Фрэнсис очень богатый друг, если она бросила все свои вещи. А может быть, и не один.

— Она оставила далеко не все. Только рабочую одежду, — уточнила Агнесс.

— В любом случае, нам без нее лучше, — сказала миссис Тули, взглядом ища одобрения у мистера Мэттью.

Но он равнодушно смотрел в свой чай, не замечая ее взгляда.

— Нэнси говорила, что из комнаты мистера Николаса Бланшара исчез пистолет. Вы что-нибудь об этом знаете? — обратилась Агнесс непосредственно к дворецкому.

Мэттью важно кивнул:

— Мне сообщили об утрате. Мистер Бланшар был удивлен и расстроен этим не меньше меня. Естественно, мы можем только предположить, что его взяла Роуз. Мне нужно будет при первой же возможности провести учет всего серебра в доме. Будем надеяться, что ничего не пропало.

Агнесс вспомнила, что накануне мистер Мэттью застал Роуз наверху, и задумалась: не привело ли девушку туда желание взять пистолет, а вовсе не амуры с хозяином?

— Ничего, кроме ценной чаши для охлаждения вина и человеческой жизни, — сказала она.

— Бог ты мой, миссис Мидоус, — воскликнула миссис Тули, — уж не полагаете ли вы, что Роуз…

Но закончить ей помешал громкий стук в дверь.

— Простите, что помешал, — сказал Филипп, уже одетый в свою парадную форму со всеми регалиями, просовывая напудренную голову в комнату. — У меня важное сообщение для миссис Мидоус. Мистер Теодор хочет, чтобы вы немедленно его посетили. И кстати сказать, он не хочет, чтобы вы поднимались наверх. Он будет ждать вас в выставочной комнате в мастерской. Надо же, как вам повезло. Вы увидите это пятно на потолке. Не забудьте поднять голову, чтобы потом рассказать нам, как оно выглядит.

Агнесс могла сосчитать на пальцах одной руки те случаи, когда ей доводилось заходить в мастерскую. Обычно это случалось перед важным ужином, когда ее посылали взять на время дополнительную серебряную посуду для стола: вазы для сладкого или тарелки для солений в виде листьев, или ее любимое — набор солонок в виде морских богов, поддерживающих открытые устричные раковины, которые были сделаны так правдоподобно, что можно было разглядеть каждый изгиб.

И все же она была достаточно знакома с помещением: знала, что внизу располагается главная мастерская, где в витринах для обозрения выставлены небольшие изделия, сзади находятся рабочие комнаты и контора, где производятся расчеты, а наверху располагается выставочный зал побольше, где демонстрируются предметы, на которых зиждется репутация Бланшаров. Ей никогда не приходилось там бывать, но, если верить мистеру Мэттью, выставленные там изделия отличались фантастической масштабностью и тонкостью обработки и были выполнены не столько для продажи, сколько для завлечения потенциальных заказчиков. На заказ можно было сделать любые вещи, это мог быть сервировочный набор с рисунком по бортику, взятому с банки для чая, ножками, позаимствованными у супницы, и ручками, как у чайника. Вообще для искусных мастеров Бланшаров не было практически ничего невозможного, разумеется, если хозяин согласится взять заказ.

С тяжелым сердцем Агнесс зашла в мастерскую. Ей ни разу не пришлось поговорить с Ноем Праутом, несчастным убитым подмастерьем, но одна мысль о том, что придется войти в помещение, где всего несколько часов назад было совершено такое жестокое убийство, угнетала ее. К счастью, ждать ей пришлось недолго. Как только она сказала, что пришла к мистеру Теодору (при этом не поднимая глаз), один из оставшихся подмастерьев побежал позвать мастера. Через несколько минут раздались тяжелые шаги. Кто-то спускался по лестнице с удивительной быстротой. Она подняла голову и увидела, что за ней пришел не Бенжамин Рили, а Томас Уильямс.

— Мистер Бланшар сейчас освободится, миссис Мидоус. Он велел проводить вас наверх и попросил немного подождать его, — вежливо сказал Уильямс, прежде поклонившись и пожелав ей доброго дня.

Томас Уильямс был крепкий мужчина, чуть выше ее и вряд ли старше, с темно-рыжими, буйно вьющимися волосами, торчащими в разные стороны. Довольно увесистый подбородок придавал его плоскому, широкому лицу упрямое выражение, что странно контрастировало с довольно меланхоличным взглядом его зеленых глаз.

Агнесс чуть присела в знак приветствия.

— Благодарю вас, мистер Уильямс, — сказала она, когда он придержал для нее дверь. И уже наполовину поднявшись по лестнице, Агнесс с облегчением поняла, что так и не видела пятна на потолке.

На лестничной площадке Уильямс открыл перед ней дверь в выставочный зал.

— Пожалуйста, присядьте, миссис Мидоус, — сказал он, проходя в дальний конец комнаты и подвигая кресло к огню. — Мистер Бланшар заканчивает кое-какие дела в конторе. Он просил сказать, что скоро присоединится к вам.

Комната была длинной и узкой, обшитой дубовыми панелями, с резным камином в центре и двумя большими подъемными окнами, занавешенными с двух сторон элегантными шторами, и обставлена была не как обычная мастерская, но, скорее, как столовая — темно-красный турецкий ковер, два приставных столика, хорошо отполированный подсервантник красного дерева и в тон ему круглый обеденный стол. Все поверхности были уставлены серебряными изделиями. Маленькие подсвечники и серебряные шкатулки самых разных форм украшали приставные столики и каминную доску. Обеденный стол был накрыт, как для торжественного банкета: подсвечники, посудины с крышками, кубки, солонки, соусники, тарелки и приборы — все из серебра высшей пробы. На подсервантнике с двух сторон стояло по два массивных подсвечника на двенадцать свечей каждый. Некоторое недоумение вызывало пустое место в середине. Агнесс предположила, что именно там находилась украденная чаша для охлаждения вина.

Осматривая комнату, Агнесс чувствовала, как Томас Уильямс наблюдает за ней. Ей было неловко от такого пристального внимания, тем более что она почти совсем не знала этого человека. Но мысли о Роуз не оставляли ее, и на несколько вопросов Томас Уильямс вполне мог ей ответить. Агнесс заставила себя заговорить с ним: