— Итак, — немного погодя произнесла миссис Тули, неуверенно присаживаясь на стул, — я надеюсь, что то, что вы запланировали, может быть приготовлено без помощи кухонной прислуги.

— Кстати, об этом, — как можно спокойнее сказала Агнесс, — я не в состоянии обойтись помощью одной Дорис. Она старается, но очень медлительна. Нэнси куда расторопнее. Не могли бы вы освободить ее на час или два в день, пока мы не найдем замену?

Бледные щеки экономки внезапно залились краской. Она взглянула на Агнесс поверх своих очков с глубокой укоризной:

— Пожалуйста, миссис Мидоус, не расстраивайте меня еще больше. Я и так не в себе. А как насчет других обязанностей Нэнси? Вы считаете, что мы можем оставить постели неприбранными, камины не разожженными и полы не подметенными?

— Разумеется, нет, мэм. Но, может быть, с каминами может помочь Филипп, тогда у Нэнси будет не так много работы наверху.

Тонкие губы миссис Тули задрожали.

— И заодно перевернем все с ног на голову?

Агнесс опустила глаза на дощечку. Она приказала себе не сдаваться, но почувствовала, что покоряется.

— Я только боюсь, что не справлюсь.

— Я поговорю с миссис Бланшар и немедленно вывешу объявление, — сказала миссис Тули ровным голосом.

— Спасибо, мэм, — ответила Агнесс. — Но вдруг она вернется?

— Ей немедленно укажут на дверь, — прошептала экономка.

Именно это Агнесс и ожидала услышать. Она подавила искру сочувствия к Роуз, напомнив себе, что грехи девушки оказались куда серьезнее, чем она ожидала, и что ее поведение основательно нарушило порядок в доме. Так или иначе Роуз ушла навсегда. Но от этой мысли Агнесс не почувствовала облегчения. Осталась какая-то неуверенность, словно камешек, попавший в ботинок.

— Мистер Мэттью сказал, что на прошлой неделе вы видели ее в компании джентльмена, — заметила Агнесс.

— Верно, — подтвердила экономка. — И он не живет нигде поблизости.

— Вы ее отругали?

— Естественно. И естественно, будучи девицей наглой, она все отрицала. Сказала, что джентльмен просто спросил дорогу. Тогда я засомневалась в своей правоте. Теперь вижу, что зря. Я должна была быть строже. Но она была такой настырной. А вы знаете, как утомляют меня споры.

— Верно, она могла быть настырной, — согласилась Агнесс. Теперь ее сочувствие уже переместилось на сторону экономки. — Наверное, хорошо, что она ушла.

Миссис Тули кивнула, явно удовлетворенная. Она не стала, как мистер Мэттью, ругать Агнесс за недостаточную строгость в отношении Роуз. Поправив очки, она взглянула на дощечку, лежащую на столе перед Агнесс, затем изумленно взглянула на кухарку.

— Почему здесь ничего не написано? — воскликнула экономка.

— Простите, мэм, я задумалась.

Агнесс поспешно стала писать на пыльной поверхности.

В мастерской Бланшаров, расположенной рядом с домом, Бенжамин Рили, ремесленник, несмотря на жуткие ночные события, собирал недавно изготовленные серебряные вещи, чтобы отнести их в Зал золотых дел мастеров. Он достал клеймо (небольшой железный штемпель с буквами НБ) и рабочий молоток, взял с полки, где стояли различные серебряные предметы, заварочную ложку с дыркой на ручке, положил ее на наковальню и зажал в тисках. Затем, приставив штемпель к ручке ложки, поднял молоток и резко ударил, отчего полетели искры и в серебре в небольшом углублении появились буквы.

Томас Уильямс, второй ремесленник, поднял глаза и осуждающе посмотрел на Рили.

— Эти ложки хрупкие, смотри не сломай, — тихо сказал он.

Рили окрысился.

— О, простите меня, сэр, — пробормотал он, кланяясь с насмешливой покорностью. — Я и забыл, что мой учитель здесь.

— Мне не нужно быть твоим учителем, чтобы видеть, когда ты работаешь осторожно, а когда нет.

Уильямса очень расстроили события предыдущей ночи, и он был непривычно раздражен. Ему нравился Ной Праут, и он потратил много времени, обучая парня азам своей профессии. Кроме того, именно Томас в основном делал чашу для охлаждения вина, и эта кража стала для него большим ударом.

Бенжамин Рили ухмыльнулся, вынул ложку из тисков и отложил в сторону, затем снял следующий предмет с полки:

— Что дает тебе право указывать мне, что и как делать? Ты ничуть не лучше меня.

— Да поможет мне Господь, я вовсе не считаю себя лучше, — сказал Уильямс. — Разве ты не видишь, что нам обоим нужно одно и то же — работа, дело? А ты своими поступками можешь все испортить.

— Думаю, кража чаши будет иметь к этому куда большее отношение, чем какая-то паршивая ложка, — зло произнес Рили. — И вообще, я слишком занят, чтобы выслушивать твои нравоучения. Отвяжись и занимайся своим делом. Оставь меня в покое.

— Если бы это было возможно, — сказал Уильямс, снова склонясь над работой.

Клеймо за клеймом ставил Бенжамин Рили на четырех маленьких серебряных коробочках, трех заварочных чайниках и полдюжине чайных заварочных ложек. Затем он завернул каждый предмет в льняную ткань, чтобы не поцарапать, и сложил в корзину. После чего надел пальто и шляпу, пригладил волосы в косичке и, уверив себя, что выглядит достаточно привлекательным, чтобы сойти за хозяина, вышел на улицу.

Зал золотых дел мастеров, куда он направлялся, располагался примерно в середине Фостер-лейн. Это было внушительное здание в классическом стиле, с большими окнами по фасаду и внутренним двориком, куда можно было попасть через портик с колоннами. Около входа Рили увидел сгрудившихся кучкой ремесленников и подмастерьев. Они все пришли сюда, чтобы проверить свои изделия. Он так увлекся разглядыванием конкурентов, что не заметил Агнесс Мидоус, проходившую мимо на рынок. Решив, что увидел знакомого, Рили круто повернулся. Перед Агнесс мелькнуло худое, в оспинах лицо под темно-коричневой шляпой, пряди темных волос; полная корзина Рили с силой зацепилась за ее пустую и столкнула женщину в канаву. Рядом рассыпались серебряные предметы.

— Бог мой! — воскликнул Бенжамин Рили, поднимая из грязи то крышки, то ложки и с опаской поглядывая на уличных ребятишек. — Убирайтесь отсюда, подлые воришки! — заорал он на оборванную девчонку. — Подойдете ближе — позову сторожа, он поставит на вас клеймо!

— Успокойтесь, мистер, я только хотела помочь, — сказала девочка, отходя подальше.

— Как бы не так, — проворчал Рили.

Столкновение привлекло зевак. Они стояли вокруг, тыча пальцами и смеясь. Уличные ребятишки стали дразнить Рили, выкрикивая: «Смотрите, сэр, он ее схватил!» и «Туда, сэр!», — заставляя Рили поворачиваться, что вызывало дружный смех. Когда все покрытые грязью предметы были найдены и благополучно уложены в корзину, Рили повернулся к Агнесс. Она уже поднялась на ноги и отряхивала испачканную нижнюю юбку. Все еще сидя на корточках, он с удовольствием разглядывал ее стройные лодыжки и не спешил подниматься.