– Послушайте, вы, – Каретников всем корпусом повернулся к следователю, посмотрел на него с неприкрытой ненавистью, – это грубый шантаж. Я завтра же пожалуюсь на вас вашему начальству, и вы больше не будете следователем.

– Не пожалуетесь, – спокойно усмехнулся Муранов. Он достал из дипломата лист бумаги, протянул его Игорю Вениаминовичу. – Это постановление о возбуждении против вас уголовного дела. Естественно, с заключением под стражу. Если мы сейчас не поймем друг друга, то завтра я возбуждаю дело. Санкцию я получу, материалов для этого выше крыши. И поймите, дорогой Игорь Вениаминович, тогда этот процесс уже невозможно будет остановить. Постановление могу оставить вам, на память.

Каретников шумно вздохнул, закрыл глаза.

«Так, – размышлял Муранов, – сейчас надо сделать паузу, чтобы он это переварил, потом буду дожимать».

Секунд тридцать в салоне висела гробовая тишина.

– Игорь Вениаминович, я постараюсь объяснить доступно. В этом треугольнике – генерал Каретников, Иконников и следователь Муранов – последний является главным игроком. Все нити дальнейшего развития событий у меня в руках. Я могу дергать их, могу не дергать. Могу возбудить в отношении вас уголовное дело, могу не возбудить. Я могу выпустить Иконникова, он сейчас у меня под следствием, могу не выпустить…

– Я понял. Сколько? – хрипло спросил Каретников.

«Ага, быстро же ты сломался, товарищ генерал, – внутренне усмехнулся Муранов. – Но деловой, это мне нравится. Так, а теперь разыграю-ка я честного дурачка».

– Что «сколько»? – с деланым удивлением переспросил Муранов.

– Сколько вам заплатить?

– Да вы что, Игорь Вениаминович?! Я об этом даже не думал.

– Да перестаньте юродствовать, – поморщился Игорь Вениаминович, – вы меня шантажируете, имея против меня только косвенные подозрения. Прямых-то доказательств у вас нет.

– Не совсем так, – вкрадчиво заметил Муранов. «Ну что, пора вбросить в игру и второй козырь», – вы знакомы с генералом Плешкуновым?

Резкий поворот головы в сторону следователя и напряженный взгляд.

«Есть!» – торжествующе воскликнул про себя следователь. Он стрелял сейчас вслепую, интуитивно, но понял, что попал в десятку. «О, мил человек, да у тебя проблемки-то серьезные. Это хорошо. Значит, буду вертеть тобой, как захочу».

– Я с ним еще не связывался, но знаю, есть у него в отношении вас кое-что…

«Так, теперь достаточно. Больше ничего говорить не буду. Потому что неизвестность пугает больше всего».

– Что… с Иконниковым? – тихо спросил Игорь Вениаминович. – Где он сейчас?

– Он у меня в изоляторе, обвиняется в убийстве.

– Хоть одна хорошая новость, – кисло улыбнулся Каретников.

– А вы злой, Игорь Вениаминович, – ласково произнес Муранов, – не надо так.

– Давайте ближе к делу, – обреченно сказал генерал.

– Хорошо. Пол-лимона за невозбуждение против вас уголовного дела.

– Принято, – вяло произнес Каретников.

– Пол-лимона за дальнейшее информирование вас по делу Иконникова…

– А попа не слипнется?! – раздраженно воскликнул Каретников и снова со злостью посмотрел на следователя.

– Игорь Вениаминович, мне кажется, один миллион деревянных за восемь лет тюрьмы – цена божеская.

– Ладно, а что у Плешкунова?

– Я пока не могу вам раскрыть все детали – тайна следствия.

Муранов и сам пока не знал, какие материалы у Плешкунова и когда они могут всплыть. Но он специально так ответил, чтобы разыграть перед жертвой свою значительность и могущество.

– Но… вы мне скажете потом, что… там? – Взгляд у генерала уже вопросительный и жалкий.

– Скажу, когда сочту нужным, – жестко ответил Муранов. – Вот моя визитка, здесь мой электронный адрес. На обратной стороне номер моего счета. В течение трех дней перечислите на него требуемую сумму – пятьсот тысяч рублей. Через месяц еще пятьсот.

– Перечислю, – бесцветно произнес Игорь Вениаминович.

– Приятно иметь дело с понятливым человеком. – Муранов взялся за ручку дверки. – Мне не звоните. Я сам на вас буду выходить и информировать. Всего хорошего.

Муранов вышел из машины и быстро растворился в темноте. Больше минуты Игорь Вениаминович сидел и тупо глядел на приборы на панельной доске. «Ч-черт, паскуда следовательская! Зацепил! Теперь я у него на крючке».

Он вышел из машины, все еще держа в руках неподписанный бланк постановления о возбуждении против него уголовного дела. Смял его, хотел выбросить на газон, но передумал. Порвал на мелкие клочки, посмотрел, куда бы их выбросить. Не найдя мусорного бачка или мусорной корзины, спустил через решетку в городскую ливневку.

Начальник ГРУ и Ростислав Аверьянович сидели в кабинете и слушали рассказ Иконникова, записанный Плешкуновым на диктофон в изоляторе. Ростислав Аверьянович прослушал эту запись не раз, поэтому сидел спокойно, наблюдая за реакцией шефа. Тот слушал внимательно, изредка мотая головой от удивления. Когда запись закончилась, он немного подумал, затем высказал свое мнение:

– Если это действительно правда, то у Иконникова идет черная полоса, которую врагу не пожелаешь. Как он морально?

– Держится.

Начальник ГРУ кивнул головой.

– Так, у тебя еще что-то?

– Да, признание Каретникова. – Он включил запись на телефоне Каретникова.

Прослушав эту запись, шеф усмехнулся:

– Чувствуется, он немного попрессовал эту гниду.

– Да, товарищ генерал-полковник. Но вся беда в том, что в суде эти записи не имеют силу судебного доказательства. Я говорил с адвокатом.

– К сожалению, это так.

– Может, перекинуть эту информацию фээсбэшникам?

– А что, это мысль! Они любят такие скандальные дела.

– Но, товарищ генерал-полковник, для Иконникова сейчас не это главная беда. Ему инкриминируют нападение на конвой СИЗО и убийство в изоляторе.

– Это серьезно. Есть шанс его вытащить?

– Очень маленький. Руководство СИЗО подсуетилось, скомплектовало группу своих «свидетелей».

– М-м-да, жаль будет, если мы его потеряем. Такие разведчики – товар штучный.

– Я нанял нового адвоката. Очень толковый. И ищу свидетеля, который подтвердит показания Иконникова.

– Ростислав Аверьянович, надо сделать все возможное.

– Делаю.

– Если будет нужна помощь, обращайтесь ко мне в любой момент.

– Хорошо, товарищ генерал-полковник.

Следователь Муранов положил на стол начальника документ.