— Да так, — я пожала плечами, — денег у нас особо не водилось, но папа всегда заботился о том, чтобы у меня были хорошие каникулы. Иногда это была Пенсильвания, иногда Мэн, несколько раз мы доезжали даже до Флориды. Всю поездку играли в дорожные игры. До сих пор не знаю, были это настоящие игры или отец их придумывал.

— Какие именно? Наподобие игр с номерными знаками, когда вы должны найти все штаты?

— Нет, это всегда были игры, где надо придумывать сюжеты и содержание. Моя любимая была к счастью/к несчастью.

Раш посмотрел на меня, потом опять на дорогу.

— Никогда о такой не слышал.

— Один человек начинает с чего-то хорошего и говорит «к счастью…», а другой придумывает о той же ситуации что-то плохое и говорит: «к несчастью». Если кто-то запинается, получает штраф. Три штрафа — другая сторона выигрывает.

— Не понял.

— Ну, например…

Приложив палец к губам, я задумалась, глядя в окно, а мы тем временем продолжали путь.

— К счастью, Рашу сегодня надо в город, так что я смогла поехать с ним. Теперь тебе надо продолжить так, чтобы твоя часть была связана с моей, но начиналась со слов «к несчастью». Давай, попытайся. Сейчас я начну снова. К счастью, Рашу сегодня надо в город, так что я смогла поехать с ним.

Раш ухмыльнулся и продолжил, не отрывая взгляда от дороги:

— К несчастью, Джиа вспомнила эту дурацкую игру и испортила нам всю поездку.

— Правильно. Вот как это работает. За исключением того, что ты придурок.

Раш усмехнулся.

— Теперь, когда ты понял, как надо, начну сначала. — Я улыбнулась. — К счастью, Раш пропустил вчерашнее свидание, что позволило ему избежать серьезных неприятностей.

— К несчастью, — он потряс головой, — у него сейчас воспаленные яйца, и он должен взять у Джии пакет со льдом, чтобы немного остудить их.

— К счастью, — продолжила я, — у Раша тренированная правая рука, и он справится с этой проблемой быстрей, чем с венерическим заболеванием.

— К несчастью, член Раша прекрасно осведомлен о разнице между пребыванием в женщине и банальным онанизмом.

— Да ты действительно хорош, — я рассмеялась, — в извращенном смысле.

— Правда? Подожди немного. На обратном пути уже я буду начинать эти истории. На этом идиотском совете мне нечем больше заняться, как только сочинять всякий бред, на который тебе придется отвечать.

И почему я жду не дождусь этого?

Пока мы продолжали ехать, до меня вдруг дошло, что, проводя столько времени с Рашем, я даже не знаю его фамилию.

— Эй… — я повернулась к нему, — никогда не спрашивала, какая у тебя фамилия.

— С чего вдруг такой вопрос?

— Нуу… просто я осознала: немного странно, что я этого не знаю.

— Тебе необязательно знать мою фамилию, — отрезал он и выдохнул.

— Вчерашнюю ночь ты провел в моей постели. Думаю, самое меньшее, что ты можешь сделать теперь, так это сказать, как тебя зовут по-настоящему. К тому же мне ничего не стоит спросить у кого-нибудь на работе.

— Если честно, единственный, кому это известно, — Дуб. И у него строгая инструкция не сообщать мою фамилию никому, включая тебя, Джиа Мирабелли.

— О мой бог, какая таинственность. — Я засмеялась. — Почему?

— Потому что люди не должны знать о моем бизнесе.

— Вряд ли это такая уж секретная информация.

— Для меня — да.

— Ну давай же, скажи мне, — слегка наклонившись, произнесла я низким сексуальным голосом.

— Нет, — выдавил он.

— Почему?

В ответ тишина.

Молчание.

Раш даже не стал отвечать. С каждой секундой мое любопытство нарастало. В конце концов я разработала план, который, по идее, должен был сработать.

Когда я начала махать водителю большой фуры, едущей рядом с нами, он взревел.

— Что ты творишь?

— Если не скажешь, как на самом деле тебя зовут, я покажу сиськи тому дальнобойщику.

Водитель просигналил и улыбнулся. Разумеется, я не собиралась ничего такого делать, но Раш не должен был об этом знать.

Его «Мустанг» слегка вильнул.

— Ты не сделаешь этого…

— Да? — Я распахнула глаза. — Смотри!

Когда я начала поднимать рубашку, вена на шее Раша вздулась. Или он скажет, как его на самом деле зовут, или раздолбает машину. Я и правда едва не обнажила грудь, когда он наконец выпалил:

— Меня зовут Хитклифф Рашмор!

Он сделал долгий вдох и прорычал.

— Черт.

Хитклифф Рашмор?

Хитклифф?

Рашмор?

— Боже — я хихикнула, — как это интересно…

— Теперь счастлива? — Он явно злился на самого себя.

Я просияла.

— Ну… если честно, я… Хитклифф Рашмор… Хит… Хит… Рашмор… хммм.

— Меня назвали так в честь деда.

— Так вот почему ты зовешь себя Раш… — Я щелкнула пальцем.

— Вау… а ты умная. — Он изобразил удивление.

— Заткнись, — я засмеялась, — спасибо, что сказал.

— Ты не оставила мне выбора, соплячка. — Он расплылся в улыбке.

— Хитклифф, сынок, рад тебя видеть.

Отец хлопнул меня по спине, прервав разговор с Джеральдом Хорватом, адвокатом деда, единственным дружески настроенным ко мне человеком во всем этом здании.

— Эдвард, — я кивнул.

Отец и брат ненавидели сам факт моего существования, но приличие для них было важней. Когда рядом был кто-то посторонний, презрение они скрывали за фальшивыми улыбками. Особенно если этот посторонний обладал правом голоса, как Джеральд.

Адвокат деда только что поведал мне грязные детали встречи. Вандерхаус владел коммерческой недвижимостью по всему Манхэттену, и сегодняшнее голосование должно было одобрить крупную сделку по продаже без раскрытия некоторых деталей. В совете директоров согласия не было. Мой брат Эллиот и отец владели сорока девятью процентами акций и всегда выступали единым фронтом. Я держал двадцать пять процентов, и, думаю, это было стратегическое решение деда. Персонально у отца и брата было по двадцать четыре с половиной процента, так что мой голос перевешивал каждого из них в отдельности.

Но, объединившись, они могли протолкнуть свое решение, зацепив всего один процент голосов. Судя по всему, сегодняшнее голосование напоминало битву Давида с Голиафом, и они еще не смогли заручиться ничьей поддержкой.