Хлопнув дверцей, я вышел из машины.

Сам дом выглядел очень привлекательно: все в нем было новеньким, и внутри, и снаружи. Да и до моря тут было рукой подать.

В гостиной мы обнаружили двух девушек и парня, которые смотрели телевизор. Вокруг валялись коробки из-под пиццы, скомканные салфетки и пустые пивные бутылки.

— Раш, это Каролина, Симона и Аллан, — сказала Джиа. — Ребята, это Раш.

Хозяин вашего домика, мысленно добавил я.

— Привет. — Я окинул парня оценивающим взглядом. Похоже, я уже видел этого хлыща в городе в обнимку с другим парнишкой.

Что ж, хотя бы из-за него мне не придется беспокоиться.

Никогда не понимал, как люди могут жить в гостевом доме, где просто не протолкнуться. С другой стороны, для многих это была единственная возможность выбраться летом на курорт. Кажется, я начал забывать, что такое быть бедным.

Джиа кивнула, приглашая меня наверх. А я-то надеялся, что мы останемся в гостиной.

— Куда мы идем?

— Ко мне в комнату.

Что ж, выбора у меня не было. Я зашагал за ней по лестнице, старательно отводя взгляд от ее попки в обтягивающих брюках.

— Добро пожаловать в мою скромную норку. — Она плюхнулась на кровать и пару раз подпрыгнула. — Мне еще повезло, что у меня своя спальня. Другим приходится жить с соседями.

Все здесь было выполнено в лавандовых тонах.

— Приятная комнатка, — заметил я.

Джиа продолжала подпрыгивать на кровати, а я, как зачарованный, пялился на ее грудь, которая тоже скакала вверх-вниз.

— Тебя что-то беспокоит, Раш? — неожиданно спросила Джиа.

— Поздно уже, — пробормотал я, хватаясь за часы.

— Что ты думаешь по поводу нашего пари?

— Какого пари?

— Ну… я бросаю сладкое, а ты перестаешь курить.

Ах, да.

— Как же, припоминаю.

— И что? — Она наклонилась ко мне.

— С какой стати нам заключать это нелепое пари?

— Мы хотим спасти тебя от рака легких… а меня — от диабета.

— Вот оно что! И как это должно сработать?

— Ты бросаешь курить, вот так, с ходу. А я перестаю есть конфеты. Еще надо придумать штраф — на случай, если мы сорвемся.

И тут меня осенило. Я никак не решался сказать Джии, что отремонтировал ее машину. Боялся, что она поймет это неправильно. А тут такой удобный случай!

— Давай так: если я проиграю, отремонтирую твою колымагу.

Глаза у нее загорелись от радости.

— Вот было бы здорово! Но теперь я втайне буду надеяться, что ты сдашься первым.

— А что я получу, если останусь в выигрыше? — поинтересовался я.

— Знаю! — воскликнула Джиа. — Если я проиграю, то назову твоим именем главного героя моей книги.

Я невольно рассмеялся. На самом деле не имело значения, что именно она предложит мне в качестве вознаграждения, поскольку я так и так собирался проиграть.

— Значит, решено.

— Да. И договор вступает в силу немедленно, — заявила Джиа.

Расхаживая по комнате, я чувствовал на себе ее взгляд. Платяной шкаф в углу был открыт. Я пробежал пальцами по одежде, висевшей на плечиках, и вдруг заметил пару глаз, которые смотрели на меня с верхней полки. Затем еще и еще.

Там рядком сидели куклы, уродливей которых я еще не видел. Волосы у них были как пакля, а туловища казались до странности деформированными.

— Что это у тебя за цирк уродцев?

Джиа захихикала.

— Это моя коллекция некрасивых кукол.

— Некрасивых — слабо сказано. По-моему, они просто чудовищны. Ты что, собираешь их?

— Да. Только не спрашивай, с чего все началось. Это давняя история.

— Ну вот, теперь ты разожгла мое любопытство. Так с чего все началось?

Джиа вздохнула, собираясь с мыслями.

— Перед тем как уйти от нас с папой, мама сделала мне прощальный подарок. Куколку. В ней не было ничего страшного. Обычная кукла: с белыми волосами, в розовом платьице. Звали ее Лулу. Но когда я подросла и поняла, что мама к нам не вернется, я сожгла ее куклу… в буквальном смысле слова. Вынесла во двор, где отец жег доски, и бросила в огонь.

— Ничего себе.

— Ну да. Впрочем, я тут же об этом пожалела. Как-никак это была единственная память о моей матери. Я выхватила куклу из огня. Она успела здорово обгореть, но в ней еще можно было распознать прежнюю Лулу. В таком виде она понравилась мне даже больше — я будто увидела в ней отражение своих собственных чувств. Когда отец понял, что я сделала, он постарался утешить меня. На следующий день, вернувшись с работы, он вручил мне самую уродливую куклу, какую только можно было найти. Лулу, сказал он, нужна подружка. В тот момент я поняла, что у меня самый замечательный в мире отец. И тогда же началось мое увлечение некрасивыми куклами.

Мой взгляд упал на куклу, которая явно побывала в огне.

— Это и есть твоя Лулу?

— Да. С того дня я стала собирать необычных кукол. Я беру их с собой даже в поездки.

Я почувствовал странное стеснение в груди. Да уж, эта девчонка могла растрогать даже мое зачерствевшее сердце!

— Ну и история… с одной стороны, глупее не придумаешь. С другой — есть в ней что-то на редкость трогательное.

— Это история моей жизни, Раш. — Она встала и подошла ко мне почти вплотную.

Чертовски хочется поцеловать ее.

Но вместо этого я подошел к двери и произнес:

— T’as de beaux yeux, tu sais.

— Так, так, снова французский. — Она улыбнулась.

— Ты спрашивала, что это значит. Я только что сказал: Знаешь, у тебя красивые глаза.

Джиа покраснела, отчего стала еще милее.

— Спасибо.

— Ладно, мне пора. — Я чувствовал, что мне и правда лучше уйти. — Увидимся завтра.

Она не стала спорить, и я беспрепятственно выскользнул за дверь.

В тот вечер в мои мысли то и дело вторгались образы уродливых кукол. Самое интересное, что я так и не выкурил ни одной сигареты, хоть и намеревался проиграть наше пари.

Нет и еще раз нет! Я не поеду в «Высотку».

Я нервно расхаживал взад-вперед по гостиной.

Я не поеду в «Высотку».

Даже не знаю, которое из моих пристрастий не давало мне сесть и успокоиться. Прошло почти двадцать четыре часа с тех пор, как я выкурил последнюю сигарету, и ровно столько же, как я расстался с Джией. Неудивительно, что я был на грани срыва.