Герцог замолчал, встал из-за стола и отошел к окну.

— Я не понимаю, зачем вы все это говорите.

Ректор обернулся через плечо.

— Вам не стыдно, что по вашей вине погибло два человека?

— Я не имею к их казни никакого отношения. Графа и маркиза казнил палач Его Величества. Но если бы и имела… Им не было стыдно ни за одну погибшую ведьму. Они не отрубали головы, а сжигали таких как я. Заживо сжигали. Взрослых, детей, пожилых женщин. Сжигали за малейшее подозрение, что они могут быть ведьмами. Так что нет, мне не жаль ни маркиза, ни графа.

— А меня? Меня вам не жаль?

— А почему мне должно быть вас жаль, лорд Аринский? Вы живы и здоровы.

— Здоров? — Ректор рассмеялся. — Я болен, ведьма! Болен твоим приворотом!

И напряженный взгляд, будто мужчина старается пробиться к моей совести. В отличие от инквизиторов, у ведьм она имелась. Но тщательно пряталась, когда речь шла о выживании и борьбе за достойное существование.

— Я вас не привораживала. Это доказали все придворные маги. Это доказывает все, что мы знаем об инквизиторах и ведьмах. Ведьма не может приворожить инквизитора. У вас же защита стоит такая, что пробить невозможно!

— Стана… — Прохрипел ректор, делая шаг ко мне и останавливаясь. — Ядвига сказала, что делать невозможное — твое призвание.

Я вздрогнула, услышав имя Верховной, обещавшей защиту и покровительство.

— Да и сегодняшние игры показали то же самое. — Продолжил настаивать на своем герцог Смерть. — Ты подпишешь заявление, и я его одобрю. Доучитесь с подругами в академии, я поспособствую вашей спокойной жизни. Иначе я пойду к королю с заявлением о том, что ты меня приворожила. Знаешь, что будет дальше?

— Воздействие на мага, подчинение его воли, которое нельзя обратить. — Задумчиво проговорила я. — Карается смертной казнью.

— Но я не смогу сделать ничего, что причинит тебе вред. Верно? Приворот ведь так действует. — Маг не спускал с меня глаза, подмечая малейшие изменения в поведении. — Уверен, Его Величество пойдет мне на встречу в этом вопросе и отдаст в качестве возмещения морального ущерба… Тебя.

Мир пошатнулся!

Я неверяще посмотрела на ректора, стараясь разглядеть хоть какой-то намек на то, что он шутит или блефует. Но герцог был предельно серьезен. В глазах — решимость, в позе — уверенность.

А ты, Стана, думала, что будет легко, да? Надеялась, что весь мир упадет к твоим ногам, потому что тетя так говорила?

Когда мне было семь, тетя отправила меня в третью ведическую школу — она считается лучшей. На каникулы я приезжала домой и занималась с Бояной. После очередного отпуска, когда я вернулась в школу, стало известно, что тетя практиковала черную магию, играла со смертью. Тогда Верховная Варвара прибыла в школу и лично сообщила мне об исключении.

Я плакала. Умоляла этого не делать. Показывала свои результаты — более чем впечатляющие. Но ведьма осталась при своем мнении: племяннице Преступившей нечего делать в ее школе. Варвара считала, что я могу навлечь гнев инквизиторов на ее учебное заведение. Она намекнула, что мне теперь рады будут только в самой отсталой школе — в восьмой. Это был крах. Подняться до тех высот, куда я метила, с такого низкого старта было практически невозможно. Однако я помнила, что говорила тетя: "Великая цель порождает и средства для ее достижения."

Наивное детское воображение нарисовало яркую картинку, как я иду к своей великой цели по дороге, выстланной шелком.

И я написала прошение на имя Верховной Ядвиги. Приказ о моем зачислении был подписан в тот же день. До восьмой школы я летела на метле. Первый перелет на такое расстояние. Учителя хватались за головы, задавая один вопрос: "Как?"

Когда написали Верховной Ядвиге о том, как я добралась, она лишь ответила, что совершать невозможное может стать моим призванием. Об этом я позже узнала, когда в кабинет Рогнеды проникла и свое личное дело нашла. В графе "характер" разборчивой рукой директрисы значилось "уперта, непредсказуема, амбициозна, расчетлива, предприимчива".

Набрала полные легкие воздуха и закрыла глаза. Казалось, это конец. Всему конец. И миссии от Совета, и моей жизни, всему…

Но я упрямо сжала челюсти и распахнула глаза.

Потому что "уперта". А еще "предприимчива".

— Я не подпишу заявление. И приму участие в Турнире. Можете жаловаться королю, Главному Инквизитору, да кому угодно. А ведьма в неволе — удовольствие то еще, поверьте.

— Стана…

— Но у меня есть предложение получше. — Я задумчиво посмотрела на герцога, стараясь сформулировать то, что пришло в голову. — Я исправлю то, что получилось.

— Я советовался со знакомой ведьмой. Она утверждает, что снять такой приворот невозможно. Раз уж его даже обнаружить нельзя.

Я нахмурилась, но решила стоять на своем.

— Верховная Ядвига не зря сказала, что невозможное — мое призвание. Я найду способ… Хм… вылечить ваш недуг. Только мне нужно больше времени. Скажем, до конца Турнира. Если не смогу — можете рассказать все Его Величеству и требовать компенсации в моем лице. Я даже сопротивляться не стану.

Ректор внимательно смотрел на меня. Я уверенно на него. Сомнений в том, что смогу снять приворот, почему-то не было. Возможно, потому что сама его создала? Или потому что прекрасно знала: нет вещей, которые нельзя обратить. Все говорили, что они есть, но это было не так. Иначе никто не повторял бы бесконечное и вездесущее "невозможно". Поэтому ведьмы всегда оставляют небольшую погрешность на "а вдруг", так высмеиваемую магами.

— Хорошо. — Как-то нехотя кивнул герцог. — Снимешь приворот — дам слово, что никто и никогда не узнает об этом.

Я подошла к ректору, молча протянула ему руку, чтобы закрепить договоренность рукопожатием. Маг усмехнулся, но оскорблять меня игнорированием не стал.

А я понимала, что сделаю все возможное, чтобы ректора от собственного влияния избавить.

— Мне нужна ваша кровь, не менее ста миллилитров. Любая личная вещь, хранящая вашу энергию и свободный доступ во все сектора библиотеки.

Жертва ведьминской неразумности достал маленькую баночку из ящика стола, полоснул по запястью и начал капля за каплей сцеживать кровь. Молча, даже не кривясь от боли. И глядя исключительно на меня. Да так, что плохо становилось.

Баночка наполнилась доверху: ректор наносил себе порезы снова и снова, чтобы ускорить процесс. В воздухе явно ощущался запах меди.

Закрутив крышку, ректор передал свою кровь мне. Вообще-то глупо, если честно. Потому что дать ведьме свою кровь, добровольно да еще и вот так — в личном ее присутствии — значит, передать ей свою жизнь и душу. Вернее, для обычного мага — смертельно опасно. Для инквизитора… А что по сути можно сделать с кровью инквизитора?

— Остальное предоставлю вечером.