На этом, девушка встретила мои глаза снова, и я увидел, что она понимала, что она была достаточно спокойна, чтобы слышать и понимать слова. "Дочка" сказал я ей мягко снова. "Она довольна" я пытался придумать слова для здоровья, но не смог. "Ей хорошо" было все, что я смог придумать. Акушерка улыбнулась, а также женщина которая привезла меня, и я почувствовал, что начинаются другие схватки.

На этот раз я протянул руку и взял девушку за руку, и когда ее мышцы начали свои ужасные толчки вниз, их интенсивное концентрическое давление, я старался проецировать чувство, что эти схватки были тем, что просто ее тело прилагало все усилия, чтобы сделать что-то. Это было то, что она должна была сделать, чтобы получить своего ребенка наружу; она должна была избавиться от страха и позволить своему телу взять все на себя. Ее тело, как и тела женщин с начала времен, знало что делать и могло сделать это хорошо. Вместе мы одолели волну ее схваток, сжимая наши руки вместе когда она достигала пика, и затем, я думаю, мы оба задыхались, когда ее сила ослабевала и ее мышцы расслаблялись снова.

"Да, да" пробормотала акушерка. Она была в конце кровати, прижимая колени девушки, и что-то, чего я не хотел знать. Я стоял в изголовье кровати, глядя в бездонные черные глаза девушки, держа ее руку, посылая успокаивающие волны. Ее глаза были гораздо спокойнее и более присутствующие; она выглядела скорее как личность.

"Это случилось" пробормотала акушерка, и лицо девушки искривилось, и быстро, быстро я послал образы раскрывающихся вещей, цветущих цветов, рождения потомства, всего, что я мог придумать в моем паническом состоянии. Я представил релаксацию, концентрацию, чувство страха, отдаляющееся от ее собственного тела. Когда я посмотрел на нее, ее глаза были очень широкими, ее рот приоткрыт, она сказала "А, а, а, а" пронзительным голосом, и тогда неожиданно показалось, как будто она опустошена. Я сделал ошибку, взглянув чтобы посмотреть как акушерка вынимает темно красного, эластично-выглядящего ребенка, еще соединенного со своей матерью пульсирующей голубой пуповиной. Пот выступил у меня на лбу, моя кожа похолодела, как если бы я вот вот упал в обморок. Ребенок открыл свой крошечный ротик, сделал вдох, и завопил, звуча как крошечный разъяренный щенок.

Лицо моей пациентки смягчилось, и она инстинктивно вытянула свои руки. Акушерка, сияющая сейчас, завернула брыкающегося, визжащего ребенка в чистое полотенце и передала ее матери, пуповина тянулась позади нее. Как будто всего эпизода ужаса и разрывающей боли некогда не было, девушка смотрела на своего ребенка и восхищалась им. Чувствуя тошноту, я посмотрел на ребенка, этот конечный продукт того, что двое людей занимались любовью 9 месяцами ранее. Ее лицо было красным и выглядело влажным. Она имела шапочку длинных, прямых черных волос, которые были приклеены к ее маленькому черепу чем-то, выглядящим как вазелин. Ее кожа была испачкана кровью и белой липкой противной массой, и неожиданно я почувствовал как будто мне не хватает свежего воздухи, я хотел бы умереть.

Я встал на ноги и рванулся из комнаты, через гостиную и из передней двери. Снаружи, я сделал большой глубокий вдох ледяного воздуха и немедленно почувствовал себя лучше. Несколько смущенный, я вернулся, чтобы обнаружить, что некоторые другие женщины вошли в спальню. Они улыбались, и я чувствовал их волны облегчения и радости. Они восхваляли девушку, которая теперь устало сияла, держа свою новорожденную дочь вблизи. Акушерка была еще занята, и когда я взглянул, она перевязывала пуповину, так что я быстро отвернулся.

Я никогда не видел человеческих родов до этого, и надеялся, что никогда не увижу этого снова. Да, это было чудо, да, это было воплощением богини, но все же. Я бы много отдал, чтобы просто сидеть в пабе, опрокидывая кружку пива и смотря футбол по телевизору.

Девушка подняла голову и увидела меня, и она улыбнулась широко, почти застенчиво мне. Я был поражен как хорошо она выглядела, как по-девичьему, какой гладкой была ее мягкая смуглая кожа, какими белыми были зубы. Контраст с тем, какой она была, когда ломалась от боли и страха, был поразительным. Я улыбнулся в ответ и она указала на ребенка в ее руках.

"Посмотрите на нее" пробормотала она, поглаживая щеки ребенка. Малышка повернула свою голову к ней и открыла свой розовый ротик, изучая.

Быстро я сказал "Она очень красивая, очень красивая. Вам повезло." Затем я загнал в угол женщину, которая привезла меня и взял ее за руку. "Я должен ехать домой".

Мы были прерваны другой женщиной, поблагодарившей меня серьезно, обращаясь ко мне со сдержанной благодарностью, затем обернувшейся, со всем теплом и улыбками, к девушке. Они знали, что я помог девушке, но также знали, что я был ведьмой и что мне вероятно нельзя доверять. Я испытывал смешанные чувства. Конечно, девушка настолько молодая не должна иметь ребенка. Глядя вокруг, я мог видеть, что у этих людей нет денег, кто знает как много из них жило в этом 4-х комнатном домике? Но видя как женщины обступили девушку, хваля ее, любуясь ребенком, стремящихся к нем обоим, было ясно, что девушка была в безопасности здесь, что она будет под хорошим присмотром и о ее ребенке позаботятся. Тут была любовь и признание. И часто, это почти все, что было нужно.

Я постучал руку водителя снова — она ворковала над ребенком, который теперь покушался на медсестру. Я неизменно отвел свои глаза от того, что я считал половыми органами (Я был единственным кто так думал — было по меньшей мере 5 человек в комнате). "Я должен ехать домой" сказал я снова, и она посмотрела на меня с раздражением, и затем — пониманием.

"Да, да. Вы устали."

Правильно. Какая разница. Я посмотрел на мое пальто и пожал плечами. Моя правая рука болела от того, что была сжата так крепко. Я неожиданно почувствовал усталость, психологическое и физическое истощение, и я стыдливо осознавал, что из всех нас я проделал меньше всего работы. Мужчины могут иметь бОльшие мышцы, бОльшие сердца и легкие, но женщины имеют выносливость, обычно больше решительности, и некоторое упорство, неуловимую железную волю, которая позволяет делать тяжелые вещи. Именно поэтому большинство ковенов являются матриархальными, поэтому линии в моей религии обычно идут от матери к дочери. Женщины обычно проводят самые трудные, наиболее сложные обряды, те, что длятся несколько дней, и те, что требуют определенной жестокости.

Я вздохнул и понял, что я пробивной, мое плечо задело дверную раму, когда я прошел. Ночной воздух разбудил меня, заставляя меня моргать и делать глубокие вдохи. Я застонал неслышно, когда увидел мое возмездие, синий пикап из ада. Женщина, имя которой я никогда не слышал, быстро зашагала к нему и протиснулась на сидение водителя. Я забрался на сидение пассажира, закрыл дверь и рефлексивно схватился за ручку двери.

Затем дверь дома открылась и резкий прямоугольник света наклонился через темный двор. "Подождите!" закричала женщина и подошла к нам. Она указала мне опустить стекло, но оно не опускалось, поэтому я открыл дверь. "Большое, большое спасибо сэр колдун" сказала женщина застенчиво. Я увидел, что это была пожилая женщина, которая была на кухне.

Я улыбнулся и кивнул, чувствуя себя некомфортно от того, что был открыто идентифицирован как таковой. "Не за что".