– Тогда ты думаешь, – с сарказмом фыркнул мельник, подходя к нему, – что лучше будет соплячка без опыта? И к тому же баба?

– Хранитель всему ее научил, – сказал Стоян хриплым, слабым голосом.

– Она очень похожа на него, – неожиданно вмешался Ярт.

Как обычно во время совещаний, он не сидел со всеми за столом, но, опершись на деревянную стойку, прислушивался к спору со сложенными на груди руками. Собравшиеся повернулись к нему. Его лицо было серым, а под глазами пролегли глубокие фиолетовые тени.

– Не думаю, однако, – продолжил он, когда обратил на себя внимание, – что Венда согласится стать хранителем.

Между столами вновь возник шум, но в этот раз в нем ощущалось возбуждение. Никто не подумал о такой возможности.

– Деревня выбирает хранителя, – сказал кто-то. – Деревня и сами демоны. Еще не было такого, чтобы избранный отказался.

– Ну, такое может случиться, – иронично усмехнулся корчмарь. – Я знаю, почему Здамир и Стоян так настаивают на этой девочке. Они думают, что ею можно будет легко управлять. Но они могут просчитаться. С молодыми иногда сложнее, чем со старыми. Они бунтуют, все знают лучше и часто назло родителям могут дать себе руку сломать.

– Правильно говоришь, корчмарь, – горячо поддержал его мельник.

– У молодой бабы бушует в голове, если кто не знает, – напомнил Ильсир.

– Ну, ты лучше всех знаешь об этом, да? – задел его Вастир, потому что у Ильсира была жена моложе на пятнадцать лет.

– Хранителя нет! – рыкнул на весь зал крестьянин, делая вид, что не слышал колкости. – Никто за девкой больше не следит. За месяц или два решит замуж выйти, и дети у нее будут в голове, а не защита нас от того, что бродит в ночи.

– У нас скоро будет случай увидеть, что написано у нее на роду, дорогие друзья, – прервал его Стоян. Для лучшего эффекта он немного помолчал, а потом заявил: – Завтра русалия! Если Венда пустит венок по воде, мы увидим, поймает его кто или нет.

И зал снова разделился на тех, кто его поддерживал, и тех, кто был не согласен. Только кузнец старался спрятать довольное выражение лица и не отвечать на многозначительные взгляды своего брата. Корчма аж гудела.

Наконец Стоян смог всех утихомирить, поскольку его ужасный кашель всегда привлекал внимание. И когда они посмотрели на него, он вытер платком рот, на котором осталась кровь, и произнес:

– Дорогие соседи, закроем эту тему. Девушка разбирается в знахарстве и чудовищах. И, что самое главное, нет в мире никого, кто мог бы забрать ее дар. Пусть пускает венок. Пусть нам обычай ответит, какова воля богов и кому эта девочка предназначена: людям или демонам.

Руины нависали над деревенькой, мрачными слепыми оконными проемами следили за подготовкой к ежегодному празднику. Маленькие фигурки внизу бегали, казалось, бесцельно, но работа продвигалась. На лугу, что отделял первый ряд изб от озера, установили столы и лавки. Женщины заставили его вкусностями, и каждая приносила то, чем славилась среди соседей и что у нее получалось лучше всего. Горшок со смальцем, пирожки, лепешки с сыром, огурцы с медом, выпеченный хлеб с добавлением тайного ингредиента, известного только хозяйкам одного рода. Все свежее, пахучее и украшенное, как для королевского пира. Ароматы щекотали ноздри и гнали к столу крутящихся рядом мужчин, в то время как женщины игриво шлепали их по рукам.

Лужайка возле озера была подготовлена к всенощным танцам. Молодые девчата украсили ее гирляндами из цветов и глиняными фонарями. Когда начало смеркаться, зажглись первые огни, утопив и луг, полностью заставленный столами, и темные воды в нежном, теплом и магическом свете. Жители деревни надевали праздничную одежду с нарядной вышивкой и лентами, наименее ношенную и пахнущую чистотой.

Вечер был прохладным, но в воздухе ощущался теплый, весенний ветер с гор. Ветер, растапливающий снег на перевалах, заставляющий растения выпускать новые побеги и горячащий кровь людей и лесных зверей.

Когда на небе появился месяц и все жители долины собрались, одетые в праздничные рубашки, Здамир, Костьян и Ларс уже стояли плечом к плечу на краю озера. Каждый из них принес с собой круглый калач, украшенный цветами и ветками, словно девичий венок. Общий галдеж затих, и радостное волнение переросло в неуверенное ожидание.

– Где это видано, – бормотала одна их старейших женщин, обращаясь к своей ненавистной невестке. – Только хранитель может с богами говорить, а не кучка крестьян. Они думают, что достойны, да?

– Тише, мама, – нетерпеливо зарычал ее сын.

– Вот увидите, – старуха закивала белой головой. – Разгневаются русалки от такого, разгневаются… Где это видано…

Венда, стоящая рядом, слушала этот и другие испуганные голоса. Она нервно переступала с ноги на ногу. Ранним утром делегация из долины постучала в двери ее избы, долго что-то объясняла и просила, чтобы она заменила хранителя. Они ужасно поругались, когда девушка уперлась и отказала. Она боялась ответственности.

Сейчас, хоть Венда и не считала себя более достойной, чем Костьян, кузнец или Ларс, она почувствовала угрызения совести. И у нее было плохое предчувствие. Люди правы, все одновременно не могут говорить с богами. С начала времен люди выбирали своего жреца, и только ему можно было говорить с творцами. Трое мужчин на краю озера могли их обидеть и вызвать большое несчастье.

А если такое случится, как она тогда справится с чувством вины?

Она боролась с собой, но не двигалась с места. А потом Костьян протянул свой калач в сторону озера, начиная молитву, и было уже поздно что-либо предпринимать.

– Боги озера! – крикнул он слишком громко и нервно, только увеличивая чувство неуверенности у собравшихся. – У нас для вас подарки. А вы, если бы могли, то… ну, мы просим о вашей милости на следующий год!

Он повернулся, ища поддержки в лицах товарищей.

– Госпожи русалки! – зычным голосом прокричал Здамир, пытаясь за криком скрыть волнение. – Отведайте и не убивайте никого аж до следующей русалии!

Ларс, которого толкнул кузнец, прочистил горло и, протянув свой калач, промолвил приятным голосом:

– Всевышние боги, примите наши дары и простите нам, у нас еще нет хранителя, и мы сами… говорим с вами, – после чего, не зная, что еще сказать, неловко замахал и кинул калач в воду, как можно дальше.

Венда аж застонала, слушая эту молитву. Она сжала в ладонях края льняного платья. Не так следовало это делать. Люди вокруг тоже были не в восторге, но молодежь уже мысленно плела праздничные венки. И только старые или слишком богобоязненные переглядывались между собой или кидали взгляды на озеро, словно надеялись узреть там насланного божьим гневом водяного дракона.

Брошенные на темную поверхность воды калачи качались на мелких волнах. Когда уже все двинулись к столам, знахарка подошла к самому берегу и была единственной, кто провожал их взглядом. Она ждала, пока они утонут и таким образом будут приняты живущими в воде созданиями.