Я открыла было рот, чтобы дать достойный отпор хамке,но тут дверь распахнулась, и вошла женщина примерно моих лет с большой сумкой вруках.

– Привет, Катюша, – пропела она, – меня ГалинаСергеевна за брюками прислала, только не говори, что их нет, хозяйка убьет!

– Хорошо, Лена, что ты пришла, – оживилась наглаядевица, – покарауль вещи, а я побегу в милицию звонить.

– Что случилось? – напряглась Лена.

Катя ткнула в мою сторону пальцем, который заканчивалсядлинным, загибающимся книзу, интенсивно зеленым ногтем.

– Вот, хулиганка!

– Сама вы хамка, – парировала я, – вызывайтемилицию, специально не уйду и расскажу, как вы обращаетесь с клиентами, да васк прилавку на пушечный выстрел подпускать нельзя.

– Да что произошло? – вопрошала Лена.

Я повернулась к покупательнице:

– Пришла в эту лавку с несуразными ценами, хотела посмотретьпиджаки. Глянула на розовый, он мне не понравился, попросила зеленый, а этаКатя не показывает и обзывается.

– Вы хотели приобрести здесь пиджак? – в один голосвоскликнули Катя с Леной.

– Нет, – окончательно обозлилась я, – напрокатвзять! Естественно, купить, хотя местные цены отвратительны, так же как и продавщица.Почти тысяча баксов за розовую тряпку сомнительного производства!

Катя рухнула на стул и принялась хохотать, как безумная.

– Это не цена, – давясь от смеха, еле выговорила она.

– А что? – растерялась я.

– Номер квитанции. Здесь не бутик, а химчистка.

Я обомлела:

– Химчистка?

Катя вытерла глаза платком:

– Ага.

– Простите, – пролепетала я.

– Ничего, – весело ответила девчонка.

– Я обозвала вас хамкой!

– Ерунда, я посчитала вас психопаткой.

– Извините, – переживала я.

– Бывает!

Я быстро повернулась и пошла вон, широкая стекляннаядверь выпустила меня на крылечко, далее шли четыре ступеньки, прикрытые зеленымковриком. Стараясь побыстрей оказаться подальше от химчистки, я побежала быловниз, зацепилась за загнувшийся край дорожки и рухнула. Сила тяжести протащиламеня до тротуара, я скатилась на грязный асфальт и сшибла мужчину с пакетом. Онзамахал руками, не удержался и шлепнулся рядом, из его кулька выпала стекляннаябутылка подсолнечного масла, вмиг превратившаяся в груду осколков и скользкуюлужицу.

– Вот, блин! – заорал прохожий, собираясь встать.

Я тоже попыталась сгрести ноги в кучу, но не тут-тобыло, невесть откуда появилась девушка в одежде, больше смахивающей на широкийпояс, чем на юбку. Ноги ее, длинные, стройные, обутые в красивые белые босоножкина невероятно тонкой шпильке, наступили в масло. В ту же секундунесчастная свалилась по левую руку от мужика. Юбчонка сползла ей буквально нашею, обнажились крохотные трусики-стринги. Голая попка засверкала под солнцем.

Упавший мужик уставился на обнаженную филейную часть свыражением радостного восторга. Девушка завизжала, ее сумочка отлетела к шоссе.

С дороги послышался свист, я подняла голову и увидела,что около нас притормозил джип «Лексус», за рулем которого сидит парень леттридцати.

– Эй, кукла, – завопил он, – ножки-то у тебякласс!..

Договорить фразу он не успел, потому что в багажник еговнедорожника со всего размаху влетел «Мерседес», водитель которого тожезагляделся на полуголую девчонку.

От удара «Лексус» подался вперед и покатился прямо нарасположенную тут же остановку. Человек шесть пешеходов, мирно поджидавшихтроллейбус, завизжали и кинулись врассыпную. Отчего-то большая частьперепуганных людей бросилась в нашу сторону, естественно, все они, споткнувшиськто о дядьку, кто о девицу, а кто об меня, рухнули на тротуар. Последнейобрушилась толстуха в цветастом сарафане с сумкой с клубникой. Через секундувсе вокруг было усеяно давлеными ягодами.

«Лексус» влетел на остановку и протаранил стеклянную стенунавеса. Послышался громкий звук «бах», и водопад осколков рухнул наземь.Движение на Тверской остановилось в обе стороны.

– Чеченцы! – заорал кто-то. – Взорвали! Вон,глядите! Машины покореженные, и люди в крови валяются! Помогите! Вызывайтескорей МЧС!

Мгновенно скопилась толпа. Несчастные, свалившиеся натротуар, пытались встать. Водитель «Лексуса» безостановочно матерился, шофер«Мерседеса» тоже загибал такие коленца, что впору было записывать. Девушкарыдала, дядька, перемазанный подсолнечным маслом, охал, толстуха причитала,остальные орали что-то невразумительное.

Наконец все кое-как встали на ноги, и тут, воя сиреной исверкая мигалками, словно черти в ступе, появились милиция, «Скорая помощь» имикроавтобус с надписью «Дежурная часть».

– Всем оставаться на местах! – загремело изгромкоговорителя.

Несколько милиционеров выскочили на тротуар и ловко оцепилиместо происшествия красно-белой лентой.

– Тяжелораненые есть? – вопрошал доктор.

Народ поплелся к врачу показывать ушибы. Я, тихо радуясь,что в общей суматохе непонятно, кто вызвал переполох, попыталась удрать, но нетут-то было. В плечо вцепились крепкие пальцы, перед носом оказалсямикрофон.

– Несколько слов для телевидения, – потребовалкорреспондент.

– Не надо, – пискнула я, но парень уже подволок меня ккамере и затарахтел:

– Мы находимся на Тверской, где только что произошелтеррористический акт. Около меня свидетельница случившегося… э…

– Даша, – обреченно сказала я, – Дарья Васильева.

– Расскажите нам подробности.

– Ну… Шла и упала, больше ничего.

– Вы слышали взрыв?

– Нет.

– Вас оглушило ударной волной?

– Ну… э… не совсем, я просто упала, понимаете…

Я хотела было сказать, что никакого взрыва не было, ножурналист прервал меня.

– Ведь это ужасно, что простой человек, коренной москвич,должен теперь пробираться по родному городу в бронежилете и каске, не так ли?

– Ну… в общем, вы правы, – осторожно согласиласья, – в бронежилете и каске очень неудобно, да и жарко небось.

Корреспондент потерял ко мне всякий интерес. Он повернулсялицом к объективу и затараторил: