Полина Виардо.

3 июля

Мне не хочется, мой дорогой друг, чтобы первое письмо, которое вы получите в России, пришло без моего привета. Это письмо, несомненно, застанет вас в Петербурге. Ho я надеюсь, что уже второе найдет вас подле вашей матушки и к тому времени вы уже займетесь вашими семейными делами. Если ваш брат не совсем меня позабыл, напомните ему обо мне. Вы приедете туда как раз к началу охоты, и малышка Диана преподаст урок всем окрестным собакам как в охоте на глухарей, так и на куропаток. Это бедное создание, истинный друг, – живое напоминание, которое должно быть вам по душе, собака напоминает о верных друзьях. Что до меня, то я, чтобы терпеливо дожидаться освобождения из Англии и наших сентябрьских охот, тружусь над завершением моей книги, в которой все время нахожу что-нибудь, требующее переделки. Надеюсь все же закончить ее до каникул и выслать вам в течение зимы два тома истории. Вы прочтете их с интересом и к сюжету, и к автору. У вас будет, наконец, время поработать и возвеличить свое имя. Скажите нам, по крайней мере, заглавие и жанр ваших будущих творений.

Прощайте, тысяча сердечных приветствий, очень нежных, очень долгих.

Луи Виардо.

* * *

Вы не смогли бы себе даже представить, какое удовольствие доставило мне ваше триумфальное возвращение в Лондон. Вы, решительно, stara[33] сезона, и я чувствую, что люблю англичан за все почести, которыми они вас окружают. Я так рад поговорить с вами и о вас здесь – не знаю, за сколько лье от вас…. Bce эти господа вокруг меня не догадываются о том, какие сладостные воспоминания я в данный момент культивирую (примите это за производное от слова культ). Ваше имя произнес один из едущих на судне евреев: он видел вас в «Пророке» – находит вас превосходной, но предпочитает вам м-ль… Гунди из Лейпцига. Неплохо лишь для еврея. Ну, а мне было приятно услышать, как кто-то произнес ваше имя. B Париже я никогда не проходил мимо афиши без того, чтобы не остановиться и не прочесть ее, если только его там видел.

Да благословит вас Бог, дорогой, добрый друг, и надолго сохранит вам молодость и голос. Ваш бедный отсутствующий друг молит его об этом.

Mope свинцово-молочного цвета совершенно спокойно. Ночь светла – петербургская летняя ночь. Вдали виднеются берега Финляндии. Небо бледное, это Север. Берега эти очень плоские. B Куртавнеле ночи гораздо красивее. Ну, «Долина», чего ты от меня хочешь? Я знаю, знаю… «Отсюда вижу я жизнь…», «Душа моя, отдохни…». Чего ты от меня хочешь, с твоей проникновенной грустью, твоими волнующими звуками? Дай мне немного покоя, дай посмотреть вперед – струны, что ты колеблешь, с некоторых пор совершенно натянуты – дай им отдохнуть, умолкнуть.

Ах! я очень устал, очень разбит, очень утомлен.

Быть может, я слишком много плакал. Это ничего, я приду в себя.

Да, потому что я хочу решительно приняться за дело. Надо, наконец, устроить эти невыносимые семейные дела, которые тянутся за мной, как паутина на крыльях мухи, которую только что из нее вызволили. Это совершенно необходимо и – так или иначе – я своего добьюсь. Bce перипетии я вам в точности опишу. Вы позволите мне, не правда ли, поверять вам все, что меня касается? поверять вам все, без исключений, все, что я сделаю, что решу, что со мной случится. Мысль жить так, на ваших глазах, будет для меня очень благотворной и очень приятной.

Дорогая и добрая госпожа Виардо, когда я вам наскучу, вы мне это скажете.

Портрет Полины Виардо. Художник Томас Райт. 1840-е гг.

Бедная маленькая Диана совсем сбита с толку. Иногда она смотрит на меня глазами, которые словно говорят мне: «Ну куда же это мы едем? Разве нам не было так хорошо там, с толстым Султаном?» Мне совсем нечего ей ответить, и я пытаюсь ее утешить. Ho она помахивает хвостом, наполовину из любви, наполовину из вежливости и сворачивается клубком, изрядно повертевшись вокруг самой себя. Бедная маленькая Диана – я люблю тебя за то, что ты добра, а также и потому, что на тебя смотрели глаза, которые я люблю, и ласкали дружеские руки. Вспоминайте немного и о ней; я уверен, что это пойдет ей на пользу.

Вспоминайте отсутствующих добром. Ваш романс «Между небом и водой» вспоминается мне сегодня постоянно. Спойте его, прошу вас, для меня, когда получите это письмо.

Я так утомлен, что попробую уснуть. Это письмо я кончу завтра в Петербурге и завтра же вам его отошлю. Доброй ночи. Да будет ваш сон сладок, как сон детей – доброй, доброй ночи.

Вторник, 4 ч. утра

Вот мы и прибыли. Мы у Кронштадта. Однако не можем туда войти. Мешает довольно густой туман. Часом позже. У меня есть время добавить только одно слово. Сейчас мы уезжаем в Петербург). Мне представляется случай отправить это письмо с тем же судном, которое нас сюда доставило. Я спешу за него ухватиться. Тем не менее, сегодня же я напишу вам и из Петербурга. Прощайте, тысяча тысяч нежных приветов вам, Виардо, всем. Прощайте. Я тороплюсь. Ваш сердцем и душой.

И. Тургенев.

Воскресенье, 9/21 июля 1850. Москва

Добрый день, дорогая и добрая госпожа Виардо. Да хранят вас в каждое из мгновений дня все ангелы господни! Уже шесть дней, как я в Москве[34], а у меня все еще не было времени сказать вам хоть слово после того письмеца, в котором я сообщал вам о своем приезде. (Как видите, на сей раз я собираюсь написать вам длинное письмо.) Однако я не переставал о вас думать и не проходит ночи, чтобы вы мне не приснились – вы или кто-нибудь из ваших – поэтому пробуждение бывает для меня немного более огорчительным. Я как растение, которое поставили в темноту, – прилагаю все усилия, чтобы дотянуться до света, но свет так далеко! Горизонт наших семейных дел – говоря языком поэтическим – начинает слегка проясняться; кажется, моя мать и сама в свои годы чувствует необходимость отдохнуть и решается наконец предоставить моему бедняге брату несколько более прочное положение. Однако, я говорю это с грустью, на ее слова трудно рассчитывать; для нее невыносима самая мысль дать нам независимость – могу вас уверить, что споры, которые между нами возникают, бывают иной раз очень тягостными. Ho мне не хочется долго об этом распространяться – к чему это? Я достаточно часто говорил вам об этом, а то, что я здесь нашел, не опровергло моих предчувствий. И все же, поскольку я желаю, чтобы вы знали обо всем, что происходит в моей жизни, поскольку испытываю настоящее счастье, чувство исполненного долга каждый раз, когда сообщаю вам обо всем, что я думаю, обо всем, что меня касается, мне хочется рассказать вам о своем пребывании здесь. Вам, среди ваших занятий, все это покажется, может быть, очень низменным – но нет, – я не хочу щеголять ложной скромностью; я знаю, что ваше расположение ко мне достаточно сильно для того, чтобы вы смогли с интересом дочитать это письмо. Ведь это же не самомнение, не так ли?