Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ваше сиятельство, граф Лишневский!
Простите мой любимый Херсон, где Вы утратили всё: жизнь, любовь и даже фамилию!
368
Досадная невстреча с любимой на земле — давно состоялась на Небе, и сегодня, взирая со
своих высот на наши грешные уделы, Вас разве что веселит, как более ста лет любой, попавший на подворье Екатерининского собора, с изумлением разглядывает
единственную в мире могилу неизвестного генерала, задаваясь вопросом: кто это?
Хотел закончить словами «Спите спокойно, генерал!», но вовремя спохватился: ведь
спим, наверное, все мы, коль должно было пройти столько лет, чтобы с Вами
познакомиться.
===============
ДОКТОР В.З. ЗИЛЬБЕРШТЕЙН
Расскажу об одном из главных действующих лиц в истории Херсонской больницы имени
А. и О. Тропиных (в народе — «Тропинка») — докторе Владимире Зиновьевиче
Зильберштейне. Краткая справка об этом человеке: родился в 1886 году в купеческой
семье, закончил Новороссийский (Одесский) университет в 1910 году, врач-окулист.
Десятки лет руководил Тропинкой. Умер в 1955 году в возрасте 69 лет.
Вот что написано о нем на больничном сайте:
«…Линейка, запряженная лошадкой, каждое утро привозила Владимира Зиновьевича с
улицы Суворова, где он жил, в больницу, расположенную тогда на далекой окраине
Херсона. Свой обход главный врач начинал с родильного отделения, справляясь о
количестве родившихся и состоянии их здоровья. Затем он обходил все корпуса, непременно заглядывал на кухню, не забывая и о конюшне, осматривал и оранжерею -
здесь готовились букеты для отделений. Дело в том, что по заведенным тогда правилам
утром садовник разносил в отделения приготовленные букеты цветов. Наиболее красивые
и пышные Владимир Зиновьевич рекомендовал относить в детское и родильное
отделения. Вспоминает буфетчица хирургического отделения Финенко: "Будучи на
сносях, я продолжала работать. Схватки начались у меня во время раздачи обеда. Анна
Васильевна Кузьменко сообщила об этом Владимиру Зиновьевичу. Он сказал:
"Немедленно в родзал!" Но я все-таки продолжала раздавать обед, а когда обед
закончился, пошла в родзал в сопровождении Анны Васильевны. Владимир Зиновьевич
при родах присутствовал. А утром пришел ко мне с огромным букетом темно-красных
роз. Разве такое можно забыть?"
369
Владимир Зиновьевич был оперирующим окулистом, вдумчивым врачом, знал
акушерство, слыл искушенным терапевтом, действительно, образцом земского врача, который "и швец, и жнец, и на дуде игрец". Он сплотил коллектив и так организовал
работу в больнице, что в послевоенные годы. "Тропинка" постоянно занимала первые
места в смотрах лечебных учреждений города.
Скорее всего, только поэтому уже на следующий день после начала Великой
Отечественной войны на базе больницы организовали эвакогоспиталь № 1959, который
возглавил майор медслужбы В.З.Зильберштейн. Все 1418 дней войны госпиталь
действовал как медицинское учреждение Красной, а затем Советской Армии».
А теперь я расскажу о том, что запомнилось лично мне об этом человеке. Во времена
нашего знакомства он знал обо мне куда больше, чем я о нем: ведь к моменту его смерти
мне только исполнилось 10 лет. Насчет пролетки, то мне действительно врезалось в
память, что каждое утро, независимо от погоды, стояла ли зимняя тьма или начинался
погожий летний денек, ровно в 6.30 раздавался цокот копыт — доктор уезжал на работу.
Интересно, в те послевоенные годы у главврача городской больницы не было служебного
автомобиля, и иметь свой персональный конный выезд было вполне престижно. А какой
автомобильный парк сегодня в любом медучреждении… Наверное, лечат лучше. Он жил
в доме № 10, по улице Суворовской, принадлежащем его отцу, купцу 1-й гильдии, Зиновию Зильберштейну. Дом был большой, просторный, в нем умещался и ювелирный
магазин хозяина, и 7 или 8 больших жилых комнат.
После освобождения Херсона несколько комнат в его доме заняло Международное
общество Красного Креста и Красного Полумесяца, которое возглавляла моя бабушка, Млода Исааковна Эльзон. Доктор вернулся с фронта, вновь возглавил Тропинку, а на
бабушку за уплотнение не обижался, они даже стали друзьями. Иногда он заходил по
вечерам к бабушке, чаще — она брала меня и приходила пить чай к нему. Они вели по
вечерам долгие беседы, мне было скучно, и я просматривал книги в его огромной
библиотеке. Все они были украшены одним рисунком, который встречается сегодня в
некоторых книгах уже моей библиотеки, доставшейся мне по наследству от бабушки.
Хорошо помню, как она радовалась таким подаркам, и всегда старалась тоже
отблагодарить его взамен чем-то.
В.З.Зильберштейн уже много лет был вдовцом. За его хозяйством приглядывала
чистоплотная сельская женщина, она же имела там свою комнату. Помню, как он всегда
вежливо и корректно обращался к ней только на «вы»: — Дуся, будьте любезны, принесите, 370
пожалуйста… Через несколько месяцев после его смерти из Ленинграда приехал его сын, известный ученый, с которым они не поддерживали каких-либо отношений, и просил
домработницу дать ему на память несколько книг из отцовой библиотеки. Та отказала, он
зашел к бабушке, представился и попросил помочь ему. Бабушка пошла, о чем-то громко
говорила с той женщиной, делала упор на то, что «профессор приехал из самого
Ленинграда», и сын доктора получил, наконец, разрешение взять на память книги. После
этого бабушка пригласила его к себе, накормила, расспросила, а уже вечером (я почему-то
запомнил этот разговор) возмущенно рассказывала моей маме, что служанка доктора
Зильберштейна называет себя его женой и панически боится возможных наследников.
И еще я запомнил, что доктор Зильберштейн в свои последние годы почему-то увлекся
произведениями Ленина и говорил бабушке: — «Боже мой, Млода, здесь же сплошная
склока… Все у него плохие: Плеханов — такой, Аксельроде — сякой, тот — ренегат, этот –
безмозглый дурачок, а вся интеллигенция чохом — г…». Бабушка оглядывалась на меня, просила его прекратить, а потом строго наказывала мне не распространяться об этих
разговорах, отчего, наверное, и запомнил я это. Теперь, спустя годы, когда мне примерно
столько же лет, сколько тогда было им, я понимаю, что доктор Зильберштейн был в
высшей степени порядочным, достойным человеком, и то, что он так доверял моей
бабушке, говорит в ее пользу, и мне очень приятно.
***
И еще одна странная история, связанная с этим человеком. Его отец был купцом первой
гильдии, владел ювелирным магазином, где впоследствии жила моя бабушка. После его
смерти магазин был закрыт. Доктор наследовал состояние отца. В послереволюционные
годы у него была жена, к сожалению, душевнобольная, месяцами лечившаяся в клинике, и
сын, приезжавший в Херсон и получивший в память об отце несколько книжек. Многих
интересовало, куда делись ценности, находившиеся в ювелирном, ведь в те времена, можно не сомневаться, власти проводили в таких местах
