Шеленцов на какое-то время ушел в себя, обдумывая услышанное. В словах его подчиненного был явный резон, поскольку внутриведомственное противостояние в среде чекистов играло существенную роль в их дальнейшей карьере. А Шеленцов на пенсию пока уходить не собирался и, чтобы не угодить под чью-то горячую руку, должен был все предусмотреть. Поэтому пренебрегать советом своего заместителя, которого он ценил за его аналитические способности, было бы верхом неосмотрительности.

— Хорошо, будем собирать информацию дальше, — согласился с предложением Бородина хозяин кабинета. — И вот вам еще несколько свежих фактов в общую копилку.

Во-первых, готовится смещение управляющего делами ЦК КПСС — Георгия Сергеевича Павлова. И на его место прочат Николая Кручину — человека Горбачева.

Бородин знал, что Павлов был креатурой Брежнева — в 30-е годы они работали в городе Днепродзержинске Днепропетровской области. Затем они одновременно учились в местном металлургическом институте, причем Павлов — на курс младше Брежнева. С тех пор они часто пересекались по работе, при этом будущий генсек выступал в роли протеже Павлова. Именно Брежнев и сделал его управделами ЦК КПСС в 1965 году — вскоре после того, как сам стал генсеком. А вот биографию будущего сменщика Георгия Сергеевича Бородин не знал. Поэтому поинтересовался об этом у своего шефа. И тот охотно пустился в объяснения:

— Кручина знаком с Горбачевым с начала шестидесятых, когда работал заведующим отделом сельской молодежи в ЦК ВЛКСМ, а Михаил Сергеевич в ту пору занимал пост первого секретаря Ставропольского крайкома комсомола. А в семьдесят восьмом Кручина был назначен первым замзавом Сельскохозяйственного отдела ЦК КПСС, а Горбачев тогда же стал секретарем ЦК, ведающим теми же сельхоз-проблемами. С этих пор они сошлись еще ближе.

— Полагаю, если Кручина станет управделами, их близость достигнет степени кровного родства, — пошутил Бородин. — Ведь в ведении управделами не только все союзные цековские активы, но и те, что находятся на счетах в зарубежных банках. А это миллиарды долларов. То есть, это будет ключевое назначение, которое станет очередным весомым аргументом в пользу того, кого именно Андропов готовит себе в преемники. А что вы хотели мне сообщить во-вторых?

— Вы помните генерал-майора Левона Мкртычевича Вартаняна? — прежде чем ответить, спросил Шеленцов.

— Того, который вот уже четыре года служит в Инспекторском управлении КГБ заместителем начальника? — практически сразу ответил Бородин, лишний раз продемонстрировав свою великолепную память.

— Теперь уже не служит — его отправили в отставку, — сообщил Шеленцов, после чего, поймав на себе вопросительный взгляд собеседника, продолжил: — Вартанян недавно побывал с инспекторской проверкой в Ставропольском КГБ и нашел там кучу недостатков, начиная от финансовых махинаций и заканчивая провалами агентуры и темными делишками вокруг наркотрафика. Вартанян честно доложил об этом в Москву. Однако глава ставропольского КГБ Алешин и первый секретарь крайкома Мураховский пожаловались Горбачеву. Тот, судя по всему, вышел на Андропова. И Юрий Владимирович отправил в Ставрополь новую комиссию — теперь уже из ЦК КПСС. Но цэковские встали на сторону местных. В итоге в отставку отправили Вартаняна, а не всю эту шатию-братию. Даже Толкунов ничего не смог сделать.

— Полагаете, он пытался? — усмехнулся Бородин.

Шеленцов намек понял. Ведь начальник Инспекторского управления Сергей Васильевич Толкунов тоже был из горбачевской команды — они сошлись еще в конце 60-х, когда Толкунов возглавлял Ставропольское КГБ. Поэтому, по мнению Бородина, наивно было предполагать, что в этой коллизии Толкунов возьмет сторону своего заместителя, а не Горбачева. Впрочем, мнение Толкунова в этой истории не было решающим — здесь все решал Андропов, который давно, что называется, «прикипел душой» к Горбачеву. Они впервые воочию увиделись в апреле 1969 года, когда Юрий Владимирович приехал отдыхать в Ставропольский край и лечил свои больные почки в санаториях Кисловодска («Красные камни») и Железноводска («Дубовая роща»). А в апреле 70-го Горбачев уже стал 1-м секретарем Ставропольского крайкома и сделал все возможное, чтобы сблизиться с Андроповым еще ближе во время его визитов в родные края. По сути они стали дружить семьями, учитывая, что шеф КГБ приезжал на лечение вместе со своей женой Татьяной Филипповной, которая тоже имела проблемы со здоровьем. С этого момента Андропов и взял под свою опеку услужливого персека, который лез из кожи вон, чтобы понравиться главному чекисту. Впрочем, Горбачев и других высоких деятелей обслуживал по высшему разряду — например, главу Совета Министров Алексея Косыгина, который тоже частенько вместо Крыма предпочитал отдыхать в Кисловодске. Особенно широко Горбачев развернулся в 1973 году, когда был построен новый санаторий в Архызе, который стал любимым местом отдыха Андропова. Причем средства на его содержание брались не только из госбюджета, но и из кошельков «теневиков», которые в большом количестве стали появляться в тех краях в 70-е годы. Естественно, Андропов об этом знал, однако закрывал на это глаза, поскольку теневая экономика к тому времени уже превратилась по сути в некий филиал экономики официальной. Не случайно знаменитая воровская сходка, на которой воры в законе официально договорились с «цеховиками» о том, что отныне ставка налога за крышевание подпольных цехов со стороны воровского сообщества будет составлять 10 %, прошла именно в Кисловодске в 1979 году.

Исходя из этого, наивно было бы предполагать, что инспекторская проверка, прошедшая в Ставропольском КГБ и установившая факты злостных нарушений, могла иметь положительный отклик у Андропова. Нет, как генсек он, конечно, должен был на нее отреагировать — послать туда свою инспекцию, но все это было не больше, чем фикция, учитывая ту борьбу, которую Андропов вел против Черненко и где каждый ценный кадр ценился на вес золота. Тем более, такой кадр, каким был для генсека Михаил Горбачев.

Вообще Бородин хорошо знал этого человека — Горбачев неоднократно выступал перед сотрудниками ЦК КПСС на различных мероприятиях, в том числе и в неформальной обстановке, так сказать, «без бумажки». И каждый раз Бородин поражался тому, что нашел в нем Андропов. Зная бывшего шефа КГБ как умного и образованного человека, Бородин не мог понять, как он мог «прикипеть душой» к этому «колхознику», для которого потолок — это руководство областью или краем. Он же типичный пустобрех, который любит говорить, но все его речи — это переливание из пустого в порожнее. А его сделали секретарем ЦК КПСС, а теперь и вовсе тянут в Генеральные секретари огромной и многонациональной страны. А он слово «Азербайджан» выговорить не может — произносит его, как «Азебарджан». Вроде бы, мелочь, но дьявол именно в таких мелочах и кроется. Однако чуть позже Болдин догадался о тайной стратегии Андропова по отношению к Горбачеву. Именно такими пустобрехами и легко управлять — манипулировать ими, оставаясь за их спиной, в тени. Это была типичная чекистская «разводка». Вот почему Андропов всегда недолюбливал умных людей вроде Косыгина, Щелокова или Рашидова — он боялся конкуренции с их стороны и того, что ими трудно или невозможно управлять. Он опасался, что они затмят его самого, а тем более его любимчиков, вроде пустобреха Горбачева.