— Ну что же, планы грандиозные и теперь дело за малым — их реализовать, — улыбнулся в ответ на эти реляции Тихонов. — Однако это все перспективы пусть недалекого, но будущего. А вот как обстоят дела с нашим настоящим, Евгений Викторович?

— Что вы имеете в виду? — с удивлением воззрился на предсовмина Качаловский.

— Футбол, батенька, вот что. Как дела у нашего «Днепра» — средств хватает, чтобы он уже в этом году стал чемпионом страны?

— Ах, вот вы о чем, — теперь уже настала очередь улыбаться и гостю. — Команда на подъеме, вот уже который тур идет без поражений. Думаю, что у нас есть все шансы побороться за золотые медали. Если, конечно, нам не будут палки в колеса вставлять.

— О чем это вы? — и только что добродушное лицо Тихонова стало серьезным.

— О том, что до нас доходят слухи, будто новый глава Госкомспорта может затеять какие-то интриги против нас.

— Ерунда, вас вводят в заблуждение, — отмахнулся от этих слов хозяин кабинета. — Наоборот, делается все возможное, чтобы именно наш «Днепр» не притесняли. От вас лишь требуется одно: зарядить игроков на выполнение этой сложной, но почетной миссии — стать чемпионами. Сможете?

— Да с такой поддержкой мы готовы хоть горы свернуть, — ответил гость и вновь расплылся в довольной улыбке.

Сидя в удобном кресле в своем кабинете Юрий Андропов читал одну из любимых своих книг — «Государя» знаменитого итальянского мыслителя Никколо Макиавелли. Во многих местах зная это произведение чуть ли не наизусть, Андропов любил иной раз перечитывать отдельные главы. В этот раз он читал главу «О жестокости и милосердии и о том, что лучше: внушать любовь или страх»:

«Однако новый государь не должен быть легковерен, мнителен и скор на расправу, во всех своих действиях он должен быть сдержан, осмотрителен и милостив, так чтобы излишняя доверчивость не обернулась неосторожностью, а излишняя недоверчивость не озлобила подданных. По этому поводу может возникнуть спор, что лучше: чтобы государя любили или, чтобы его боялись. Говорят что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх. Ибо о людях в целом можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива: пока ты делаешь добро, они твои всей душой, обещают ничего для тебя не щадить: ни крови, ни жизни, ни детей, ни имущества, но когда у тебя явится в них нужда, они тотчас от тебя отвернуться. И худо придется тому государю, который, доверясь их посулам, не примет никаких мер на случай опасности. Ибо дружбу, которая дается за деньги, а не приобретается величием и благородством души, можно купить, но нельзя удержать, чтобы воспользоваться ею в трудное время. Кроме того, люди меньше остерегаются обидеть того, кто внушает им любовь, нежели того, кто внушает им страх, ибо любовь поддерживается благодарностью, которой люди, будучи дурны, могут пренебречь ради своей выгоды, тогда как страх поддерживается угрозой наказания, которой пренебречь невозможно…».

В тот самый момент, когда Андропов дочитал абзац до конца, в дверь постучали. Получив положительный ответ, на пороге возник помощник генсека Владимир Шаповалов. Плотно прикрыв за собой дверь, он прошел к столу, где сидел Андропов, и сообщил:

— Вчера наши «слухачи» засекли звонок из Ташкента. Звонил глава узбекского пред Совмина Худайбердыев. Его абонент — союзный предсовмин Тихонов. Худайбердыев пытался выяснить обстановку в здешних верхах. Тихонов его успокоил: дескать, все под контролем. И вскоре после этого звонка отправился на прием к Черненко. Пробыл у него около часа. О чем говорили неизвестно, но представить себе можно.

— Сплачиваются наши оппоненты, — захлопнув книгу, резюмировал Андропов. — Судя по всему, Худайбердыев звонил не по собственной инициативе — его попросил об этом Рашидов. А Тихонов хорош. Вчера утром, во время переговоров с канцлером Колем, был сама обходительность, шутил со мной. А спустя несколько часов уже перемывал мои косточки у Черненко. Вполне возможно, тем же самым занимается и сейчас.

— В эти минуты он принимает в Кремле зампредсовмина Украины Качаловского — тот выбил средства на развитие родной для них Днепропетровской области, — сообщил шефу последнюю информацию Шаповалов.

— Качаловский ведь у нас футбольный болельщик, — повернул разговор в неожиданную сторону Андропов. — Наверняка они обсуждали и эту тему. Вы же тоже у нас специалист в этой области — как там обстоят дела у «Днепра»?

— Хорошо, Юрий Владимирович — команда рвется в фавориты. Несколько дней назад обыграли лидера — одесский «Черноморец», а вчера разгромили кишиневский «Нистру» 6: 0. Теперь днепропетровцы занимают пятое место, но отрыв от лидера всего лишь три очка.

— А «Пахтакор» на каком месте?

— Идет следом за «Днепром» — у них по двадцать очков.

— Вы не в курсе, когда они играют друг с другом? — продолжал задавать вопросы генсек.

— Кажется, на следующей неделе, — наморщив лоб, вспомнил Шаповалов.

— И где играют?

— В Ташкенте.

— Что вы говорите! — вырвался невольный возглас из уст Андропова. — А ведь это шанс, Владимир Сергеевич.

— Для чего? — с удивлением спросил помощник.

— Для того, чтобы вспомнить тактику французского генерала Юбера Лиотэ, который, воюя в Марокко, стравливал друг с другом местные племена. Почему бы и нам не стравить Рашидова с Тихоновым? Хватит нам осторожничать, пора и натиск применить. Как там у Макиавелли?

И Андропов открыл, лежавшую перед ним книгу и, быстро найдя нужное место, зачитал его вслух:

— «Натиск лучше, чем осторожность, ибо фортуна — женщина, и кто хочет с ней сладить, должен колотить ее и пинать — таким она поддается скорее, чем тем, кто холодно берется за дело. Поэтому она, как женщина, — подруга молодых, ибо они не так осмотрительны, более отважны и с большей дерзостью ее укрощают…».

Дочитав до конца, Андропов захлопнул книгу и, вновь переведя взгляд на помощника, спросил:

— Ну что, Владимир Сергеевич, уподобимся Лиотэ и поверим Макиавелли, — попинаем фортуну, чтобы она была с нами более покладистой? Тогда слушайте меня внимательно…

Аркадий Габрилянов находился в своем кабинете, когда ему позвонили снизу, из «дежурки», и сообщили, что к нему пришел посетитель.

— Какой еще посетитель? — удивился следователь. — Я никого не жду. Объясните ему, что я занят.

— Я бы объяснил, но это уважаемый человек, — сообщил дежурный. — Лучше вам самому спуститься вниз и все объяснить ему самому.